Нужные вещи - Кинг Стивен

В тот момент, глядя на лисий хвост в витрине Нужных Вещей, Хью увидел свое будущее. Впервые за долгие годы он заглянул в свое будущее и увидел там развевающийся, словно знамя полка, прекрасный рыжий хвост с белым пушистым кончиком.

А потом вернулась реальность, и она, реальная жизнь, пахла дождем, промозглой сыростью и грязной одеждой. Не видать ему рыжего лисьего хвоста, не будет у него встречи А.А., разноцветных карточек, не видать ему будущего. Ему, блин, уже пятьдесят один год, а пятьдесят один год, блин, это чересчур много для того, чтобы мечтать о будущем. В пятьдесят один ты просто бежишь для того, чтобы ускользнуть от снежной лавины своего прошлого.

Если бы сейчас было рабочее время, он бы все-таки заглянул сюда. Будь он трижды проклят, если бы не заглянул. Он бы вошел, такой большой ребенок, и спросил, сколько стоит лисий хвост в витрине. Но было десять часов вечера, и все магазины на Мейн стрит замкнуты так плотно, как пояс целомудрия на снежной королеве, а когда он проснется завтра утром с осколком кривого зеркала в глазах, он забудет начисто об этом великолепном хвосте такого трепетно-рыжего цвета.

И все же он не мог отойти от витрины, водя по стеклу своими грязными заскорузлыми пальцами, как ребенок у магазина игрушек. Слабая улыбка тронула углы его губ. Улыбка была нежная и совсем неуместная на лице Святоши Хью. И тогда где-то на Касл Вью несколько раз тормознула машина, пронзив тяжелый от дождя воздух острыми как выстрел взвизгами, и Хью пришел в себя.

К черту. О чем я мечтаю?

Он отвернулся от витрины и обратился лицом к дому, если только двухкомнатную берлогу с забитой хламом кладовкой, можно назвать домом. Но, проходя под навесом, он искоса взглянул на дверь… и снова застыл.

На двери, конечно же, было написано ОТКРЫТО. Словно во сне, Хью протянул руку и дотронулся до дверной ручки. Она легко повернулась. Над головой дзинькнул серебряный колокольчик. Звук, казалось, доносился с какого-то невероятно далекого расстояния.

Посреди магазина стоял человек. Он смахивал пыль со стеклянных витринных стоек перьевой метелкой и напевал что-то себе под нос. Услышав звон колокольчика, он повернулся навстречу Хью. И следа удивления не возникло у него на лице при виде человека, появившегося в магазине в десять минут одиннадцатого вечера в среду. Уж если кто и был удивлен так это Хью, но только глазами хозяина магазина – они были такими темными, как глаза индейца.

– Ты забыл повернуть свою табличку, приятель, – сказал Хью. Вернее, не сказал, а услышал, как произносит эти слова.

– Нет, я не забыл, – вежливым тоном объяснил человек. – Просто плохо сплю по ночам и поэтому иногда до самой ночи не закрываю магазин. Кто знает, когда заглянет посетитель… как вы, например, и, может быть, ему что-нибудь приглянется. Входите и посмотрите, если желаете.

Святоша Хью вошел и закрыл за собой дверь.

– Там лисий хвост. – начал Хью, но замолк, чтобы откашляться и начать сначала. Слова с огромным трудом пробирались наружу и представляли из себя невнятно-хриплое бормотание. – У вас в витрине лисий хвост.

– Безусловно, – сказал хозяин магазина. – Красивый, правда? – Он держал метелку прямо перед собой, скрывая нижнюю часть лица, а его черные индейские глаза смотрели на Хью с нескрываемым интересом. Не видя губ. Хью все же предполагал, что они растягиваются в улыбке. Обычно он чувствовал себя не в своей тарелке, если люди, особенно незнакомые, смеялись над ним.

У него сразу руки начинали чесаться и хотелось лезть в драку. Но теперь, как ни странно, это его вовсе не трогало. Может быть оттого, что он все еще находился под впечатлением воспоминаний.

– Да, – сказал он. – Прямо-таки красавец. – У моего отца был кабриолет и к его радиоантенне я привязывал такой же. Это было давно, в детстве. В нашем дешевом городишке наберется целая куча народу, которая не верит в то, что я когда-то был ребенком. Но я был им так же, как и все остальные.

– Безусловно, – глаза хозяина были по-прежнему прикованы взглядом к глазам Хью и, странное дело, они, казалось, увеличивались в размере. Хью не в силах был отвести взор. Слишком пристальный интерес был обычно второй причиной, по которой у него сжимались кулаки. Но в эту ночь на него ничто не действовало.

– Мне всегда казалось, что лисий хвост нервы успокаивает, – продолжал Хью. – Именно успокаивает, так мы тогда говорили, а не то, что теперь стализиби… стазилиби… ста-би-ли-зи-ру-ет – вот, тьфу, черт, не выговорить, не то что понять. А вы понимаете?

Но хозяин Нужных Вещей все так же стоял и смотрел своими индейскими глазищами поверх перьевой метелки.

– Ну все равно, это неважно, я хочу его купить. Продадите?

– Безусловно, – сказал Лилэнд Гонт в третий раз. Хью почувствовал облегчение и внезапное необъяснимое счастье. Он вдруг решил, что все будет очень хорошо – все. Мысль представлялась невероятной – он был должен всем и каждому в Касл Рок и еще в трех соседних городках, последние полгода он был на грани потери работы, его «бьюик» ездил на одном честном слове – но мысль казалась вполне реальной.

– Сколько? – спросил Хью. У него в голове пронеслось отчаянное предположение, что он просто не сможет оплатить такую шикарную вещь, и возникло состояние, близкое к панике. Что если так случится? А вдруг еще хуже – он в течение завтрашнего дня наберет денег, а этот парень уже продаст хвост.

– Ну что ж, это зависит…

– От чего это зависит?

– От того, сколько вы намерены за него заплатить.

Словно во сне Хью вытащил из заднего кармана потрепанный бумажник.

– Убери его, Хью.

Разве я называл свое имя?

Хью не помнил, чтобы представлялся, но бумажник послушно вернул на место.

– Выверни свои карманы, прямо сюда, на эту стойку.

И снова Хью сделал, как ему велели. Выложил перочинный нож, рулон папиросной бумаги, зажигалку и огромную сумму приблизительно в полтора доллара мелочью, обсыпанной табачными крошками.

Монетки звякнули упав на стекло.

Человек наклонился и пристально изучил образовавшуюся кучку.

– Я, думаю, этого достаточно, – сказал он наконец, и прошелся по кучке метелкой. Когда он ее убрал, нож, папиросная бумага и зажигалка остались на месте, а мелочь исчезла.

Хью смотрел на все это без всякого удивления. Он оставался стоять безмолвно и неподвижно, словно детская игрушка, у которой иссякли батарейки, а хозяин магазина направился к витрине и, вернувшись с лисьим хвостом, положил его настойку рядом с кучкой жалкого имущества Хью.

Он медленно протянул руку и погладил хвост. Он был холодный на ощупь и густой, от него сыпались искры статического электричества. Гладить его было все равно, что гладить ночное звездное осеннее небо.