Старое пианино - Лазарева Ирина

За окнами помимо завывания ветра слышался хруст ломаемых ветвей, какие-то хриплые вопли, кличи, злорадный хохот, удары, будто кто-то колотил кувалдой по камню.

— Они не побьют нам стекла? — забеспокоился Ярик, отодвинул штору и попытался разглядеть что-нибудь в кромешной тьме за окном.

— Не посмеют, — спокойно отозвался Михалыч.

Ярик в этот момент резко отпрянул от окна: с другой стороны к стеклу на миг прильнула ухмыляющаяся жуткая рожа с раззявленным щербатым ртом, с черными обводами вокруг выпученных глаз, обрамленная торчащими пучками волос.

Ярослав поспешно задернул шторы:

— Зараза! Они что, по стенам лазают? Здесь же второй этаж. Мне бы твои нервы, Михалыч. Не пойму, с какой стати они должны тебя бояться. Кое-что ты, конечно, умеешь, но неизвестно, сколько их. Судя по звукам, орудует целая шайка хулиганской нечисти. Хорошо, что у Васи есть ружье. В доме я тоже слышу какой-то шум.

Словно в подтверждение его слов в зале задребезжал рояль — так, будто кто-то прыгал на клавиатуре.

Максим рванулся с места: это было выше его сил.

— Они испортят Стейнвей, гады! — Он подбежал к двери.

— Стой! — Михалыч схватил его за руку. — Подожди, я сам схожу. Сейчас прогоню их, а завтра рояль передвинем сюда. Не переживай.

Он вышел, захлопнув за собой дверь. Через секунду из залы донесся визг, запахло чем-то паленым; топот, вой, скрежет — и все стихло.

Михалыч вернулся, оглядел себя, стряхнул со штанов какие-то пылинки.

— Погань мелкая, — проворчал он. — До утра к роялю не сунутся. Это он специально всякий сброд подсылает, прощупывает, не знает пока, с кем имеет дело.

— Ты о ком, Михалыч? — спросил Максим.

— Да так, мысли вслух, не обращай внимания. Лучше пусть Леонид Ефимыч продолжит прерванный рассказ, это поможет нам скоротать время, пока шушера не расползется по своим норам, а то развели бедлам — не заснуть.

В комнате имелся большой камин с решеткой. В нем были сложены горкой березовые поленья, как видно, впрок: летом камин не разжигали. Но теперь всем неудержимо захотелось, чтобы в комнате играли отблески веселого пламени; ненастье и враждебное окружение к тому располагали. Василий взялся разжечь камин, остальные подсели поближе к огню и приготовились слушать следующую часть повествования Веренского.

* * *

— Итак, после встречи с таинственным Себом я отправился домой, и по дороге все люди, которые попадались навстречу, казались мне смешными и ничтожными. Многих я знал, за исключением туристов, но среди местных почти все были знакомыми, приятелями, нередко собутыльниками; так обычно и бывает в маленьком городишке. В тот день я проходил мимо, не здороваясь, презрение и заносчивость переполняли меня, я был велик, а они мелки; я вознесся неизмеримо высоко, а они были копошащимися насекомыми, занятыми проблемами своего никчемного существования.

Как раз было время идти в ресторан на работу. Я вошел в зал и обвел взглядом жующих, пьющих, гогочущих толстосумов с их тупыми размалеванными телками, всю эту похотливую свору, которую необходимо развлекать пианисту, прежде чем они набьют себе брюхо и улягутся в постель. Раньше я их всех ненавидел, теперь же они вызывали во мне неудержимую брезгливость, как жирные черные тараканы.

Играть для них я больше не собирался, но меня тянуло к роялю, не терпелось испытать новые возможности, которые я в себе ощущал, ведь дома у меня не было инструмента, я давно перестал заниматься или просто играть для себя.

Я пришел раньше времени, мои подельники еще не явились — скрипач и виолончелист, такие же несчастные лабухи, как и я, но мне ни к чему было их дожидаться. Я направился прямиком к эстраде, сел за рояль и ни секунды не раздумывая, не выбирая из прошлого репертуара, а чисто по наитию начал играть Грига «В пещере горного короля».

С первых таинственных басовых звуков клиенты перестали жевать и умолкли все как по команде. Я видел, что со всех сторон в зал крадутся тролли, озираясь, вертя по сторонам уродливой башкой. Скоро на мордах сатиров появилось любопытство, они заметили людей, и оскалились — издевательские улыбки растянули их хищные пасти. Движения их стали более уверенными и дерзкими. Они почуяли добычу и оживились. Я видел отчетливо все, что происходило в зале, но мои застывшие слушатели не видели страшилищ, да им и ни к чему было, я знал, что монстры сожрут их незаметно. Свирепая радость наполнила мое сердце, рояль уже звучал под моими летающими пальцами как целый оркестр, тролли исполняли дикую, разнузданную пляску на столах в безудержном ликовании от предстоящего пиршества. Рояль гремел в бурном престиссимо, я слышал, что играю на уровне музыкантов с мировым именем, нет — в тысячу раз лучше! Я был в тот момент всесильным горным королем, да что там — самим дьяволом, и, когда отзвучал последний аккорд, обреченные глупцы встали и начали аплодировать. Я поднялся, оскалился как тролли и захохотал этим жирным ублюдкам в лицо!..