Старое пианино - Лазарева Ирина

— Тогда почему граф не уничтожил книгу и завещал ее потомкам?

— Не знаю, — покачал головой Веренский. — В этом кроется еще одна тайна.

— А Лиза, что случилось с Лизой? — допытывался Максим.

— Она ушла за Себом. Она и теперь каждый раз уходит к нему, я не могу ее удержать. Он свел с ума мою девочку, отомстил мне за обман. Лиза предана ему, как собачонка, и готова целовать следы его ног.

— Жесть! — выразился Ярик. — Все равно не верю в окультную бредятину. Сейчас аферисты до того обнаглели, что объявляют себя знахарями, ведьмами, магами. Достаточно почитать объявления в газетах и журналах. А что, дураков полно. Платят шарлатанам деньги, смотрят им в рот. Полный отстой!

Короче, надо действовать и вырвать Лизу из лап проходимца. Нынче всяких гуру развелось, что крыс в канализации, компостируют девушкам мозги и заставляют заниматься с собой сексом для пущего просветления. Зря мы отослали Пашу с ребятами, надо изловить мерзавца и проучить, чтобы впредь неповадно было.

Снизу под окном раздался душераздирающий вой — звериный или человечий трудно было определить. Сразу вслед хором закаркали вороны, заухал филин; снова хохот, определенно женский, радостные крики, беготня, возня. Ветер стих и шум из сада стал слышнее, хотя по всем признакам бесчинствующие элементы удалялись куда-то вглубь.

— Ведьмочки развлекаются, — пояснил Михалыч. — А дочь ваша верховодит, Леонид Ефимыч.

Ярослав, Максим и Василий одновременно метнулись к окну. Облака рассеялись, взошла луна и осветила бледным светом открытую площадку перед входом и ближние аллеи. Максим бесстрашно распахнул обе створки оконной рамы, повеяло ночной прохладой.

В темной глубине сада блуждали огоньки, оттуда слышался смех, приглушенный гомон и даже чудилось нестройное пение.

— Айда, посмотрим, — загорелся Ярик. — Нет такой бабы, которая могла бы меня напугать. Будь она хоть трижды ведьма. Можно подумать, я ведьмы не видал.

— Я за! — поддержал Василий. — В крайнем случае, пальну из ружья пару раз для острастки.

— Эй, парни, а ну назад! — прикрикнул Михалыч. — Одних я вас не пущу, и Леонида Ефимыча оставить нельзя. Прикажете мне разорваться?

Молодые люди остались глухи к доводам Силы Михалыча. Их неудержимо влекло в сад, образ Лизы мерещился вдалеке призрачной порхающей тенью.

— Да что уж там, я с вами пойду, — с кряхтением поднялся Веренский. — Правда, с Лизонькой я уже сегодня встречался… — он морщась потер бок, — … но лишний раз увидеть ее не откажусь. Бедное дитя — она не ведает, что творит.

— Ох, не советовал бы я вам, Леонид Ефимыч! — разворчался бдительный страж. — Что за оказия? Все словно с цепи сорвались. Ладно, пеняйте на себя, доставлю вам такое удовольствие. Идемте, только фонарики прихватите…

Мужчины прошли сквозь пустынные комнаты второго этажа, здесь было тихо, разгулявшиеся ночные гости переместились в парковую зону.

Однако в саду тоже никого не оказалось, огоньки впереди мелькали уже за пределами усадьбы. Разудалая компания, натешившись в парке, теперь углубилась в лес. Судя по скоплению скачущих среди деревьев огней, шествие двигалось к реке.

Михалыч призвал своих спутников вести себя как можно тише и держаться на приличном расстоянии от преследуемых.

— Все равно догоним, дальше реки они не пойдут, — пояснил он.

Василий уверенно шагал впереди по исхоженным тропинкам; в просветах между лиловыми стволами уже серебрилась лента реки. Луна стояла высоко, гляделась в реку ясным круглым лицом, поэтому фонарь не включали — так было безопаснее.

Путники приблизились к реке и затаились в зарослях у самого берега.

То, что они увидели, было похоже на постановку сказочного фильма. Прекрасные девушки танцевали или сидели на траве, другие плескались в реке. Все они были обнажены по пояс, лишь на бедрах непрочно держались прозрачные накидки; у каждой на голове красовался венок из крупных белых цветов, с шеи свисало такое же благоуханное ожерелье. Казалось, множество лесных нимф веселилось под светом луны. В них была бездна грации, утонченности, все были красавицами, как на подбор. В воде они чувствовали себя русалками, свободно резвились, брызгались, смеялись.

Те, что были на суше, держали в руках веточки, которые загадочным образом светились — фосфоресцировали бирюзовым светом. Девушки напевали хором и качали ветками из стороны в сторону в такт песне, обеспечивая аккомпанемент танцующим.