Клуб Дюма, или Тень Ришелье - Перес-Реверте Артуро

– Кто такой Рошфор? – спросил он, решив ускорить развязку. Глаза Лианы Тайллефер находились на расстоянии десяти сантиметров от его глаз. Лучи закатного солнца окрасили лицо вдовы в розоватые тона; из прически повылетали все шпильки, и светлые волосы рассыпались по дивану. Он подумал, что она впервые позволила себе расслабиться в его присутствии.

– Какой смысл вспоминать о нем, – ответила она, – раз я и так получу рукопись…

Корсо поцеловал место, открывшееся в вырезе расстегнутой блузки, навсегда прощаясь и с этим местом, и с тем, что было ниже. Он уже понимал: вряд ли когда-нибудь еще ему доведется поцеловать Лиану Тайллефер.

– Какую рукопись? – спросил он, лишь бы что-то спросить, и тотчас ощутил, как тело ее напряглось под его телом, а взгляд сделался колючим.

– «Анжуйское вино». – В голосе Лианы Тайллефер зазвучала тревога. – Вы же отдадите мне ее, правда?

Корсо не слишком понравилось, что она снова обратилась к нему на «вы». Вроде бы не так давно они перешли на «ты».

– Об этом речи не было.

– Но я полагала…

– И напрасно!

В стальной голубизне сверкнула молния. Лиана Тайллефер в ярости, резким движением бедер, высвободила свое тело из-под тела Корсо.

– Негодяй!

Корсо уже решил было расхохотаться и сгладить неловкость непристойной шуткой, но в этот самый миг ощутил резкий удар и почувствовал, что падает назад. Поднимаясь с пола и застегивая брюки, он увидел бледную и грозную Лиану Тайллефер – она стояла во весь рост, не обращая внимания на то, что одежда ее пребывала в полном беспорядке и великолепные бедра не были ничем прикрыты, потом она наотмашь ударила Корсо – так сильно, что левое ухо у него загудело.

– Подлец!

Охотник за книгами от такой затрещины покачнулся и стал растерянно озираться по сторонам, как боксер, который ищет, за что бы ухватиться, чтобы не рухнуть на пол. Поэтому Лиана Тайллефер вышла из поля его зрения, он почти перестал следить за ней – слишком болело ухо. Он созерцал саблю на стене, когда раздался звон разбиваемого стекла. Тут он вновь обратил взор на гостью. Она стояла на фоне розоватого света, сочившегося из окна. Юбка была приведена в порядок, в одной руке вдова держала папку с рукописью, в другой – горлышко разбитой бутылки. Острый край был нацелен прямо в горло Корсо.

Он инстинктивно прикрылся рукой и сделал шаг назад. Опасность привела его в чувство, адреналин рекой хлынул в кровь и вернул ему способность действовать: он отвел в сторону вооруженную стеклом руку Лианы Тайллефер и ударил ее кулаком в грудь. Она на миг замерла, потом как подкошенная повалилась на пол. Следующая сцена была почти идиллической: Корсо поднял с пола рукопись и горлышко бутылки, а Лиана Тайллефер снова сидела на диване – растрепанные волосы падали ей на лицо, руки она прижала к тому месту, куда пришелся удар; сквозь злые всхлипывания прорывалось натужное дыхание.

– За это вас убьют, Корсо, – разобрал он наконец ее бормотанье.

Солнце окончательно переместилось на другой конец города, и тени начали отвоевывать углы комнаты. Корсо почувствовал жгучий стыд, он зажег лампу, протянул женщине пальто и шляпу, потом снял телефонную трубку, чтобы вызвать такси. Все это время он избегал смотреть ей в глаза.

Когда шаги гостьи растаяли на лестнице, он какое-то время недвижно постоял у окна, наблюдая, как при свете медленно восходящей луны сгущаются очертания крыш.

«За это вас убьют, Корсо».

Он налил себе щедрую порцию джина. Невозможно было забыть выражение лица Лианы Тайллефер, когда она сообразила, что ее провели. Смертоносный, как кинжал, взгляд, мстительно сжатый рот… Тут было не до шуток: она на самом деле хотела убить его. Корсо почувствовал, как где-то в глубине его сознания неспешно просыпались воспоминания, они постепенно затопляли его, и на сей раз не было нужды делать усилия, чтобы оживить память. Картинка вырисовывалась отчетливо, и он точно знал, что ее породило. На его письменном столе лежало факсимильное издание «Трех мушкетеров». Он полистал книгу и отыскал нужную гравюру – на странице 129. Среди перевернутой мебели, схватив кинжал, миледи, как демон мести, кидалась на д'Артаньяна, который в испуге пятился назад, пытаясь кончиком шпаги удержать ее на расстоянии.

Оставалось всего несколько минут до отбытия скорого поезда на Лиссабон, когда Корсо увидел девушку. Он стоял на перроне, рядом со ступеньками своего вагона международной компании «Carruagems-Camas», а она вместе с другими пассажирами шла мимо – к вагонам первого класса. Тот же маленький рюкзачок за спиной, та же синяя куртка, но Корсо не сразу узнал ее. Он лишь ухватил что-то смутно знакомое – в короткой стрижке, в зеленых глазах, таких светлых, что казались прозрачными. Он проводил ее взглядом и заметил, что она поднялась в поезд двумя вагонами дальше. Прозвучал свисток, Корсо поспешил в вагон и, пока проводник закрывал дверь за его спиной, вспомнил: это она сидела в том кафе, с самого края, среди юных почитателей Бориса Балкана.

Он зашагал по коридору, отыскивая свое место. Вокзальные огни за окнами бежали назад все быстрее и быстрее, а стук колес делался все ритмичнее. Неловко двигаясь в узком пространстве купе, он повесил плащ и пиджак, потом сел, пристроив рядом холщовую сумку, где вместе с «Девятью вратами» и рукописью Дюма покоился «Мемориал Святой Елены» Лас Каза.

Пятница, 14 июля 1816 года. Всю ночь Император дурно себя чувствовал…

Корсо закурил. Всякий раз, когда поезд проезжал освещенные места, по его лицу быстро мелькали полосатые тени и он бросал взгляд в окно, чтобы затем вновь погрузиться в подробности медленной агонии Наполеона и узнать о коварных уловках его английского тюремщика сэра Хадсона Лоу. Он читал, нахмурив лоб и спустив очки на нос. Время от времени поднимал голову, разглядывал собственное отражение в стекле и корчил сам себе ехидную гримасу. Даже теперь, несмотря на прожитые годы и на весь свой опыт, он по-прежнему испытывал возмущение при мысли о жалком конце, на который победители обрекли падшего титана, приковав его к скале посреди Атлантики. Забавное занятие – раздумывать над минувшим и анализировать свое восприятие сквозь призму нынешнего знания. Как далек был от него теперешнего тот, другой Лукас Корсо, который почтительно восхищался саблей ветерана Ватерлоо; тот мальчик, который сам готов был кинуться в бой, внимая семейным преданиям, тот юный бонапартист, пожиратель книжек с картинками, где были запечатлены славные битвы и где артиллерийской канонадой гремели названия – Ваграм, Йена, Смоленск, Маренго. Мальчик с широко распахнутыми глазами – которого нет, давным-давно нет, и лишь призрак его порой всплывает в памяти Корсо то меж книжных строк, то вместе с какими-то запахами или звуками, то в темном оконном стекле, когда снаружи стучит дождь – тот, что приходит ночами из Страны, Которой Больше Нет.