Нектар краденой черешни - Калинина Наталья Дмитриевна

X

Таисия, увидев в магазине, в котором работала, Алексея Чернова, решила, что тот пришел, чтобы попросить ее побыть какое-то время с Лизой. Такое случалось, поэтому Тая не удивилась его визиту.

– Тая, привет, – Алексей подошел к прилавку, за которым стояла Таисия и, оглянувшись по сторонам, быстро проговорил:

– Когда у тебя обеденный перерыв?

– А что случилось?

– Ничего… – Алексей поспешно проговорил. Он выглядел немного смущенным и даже растерянным, что было очень не похоже на Алексея Чернова. – Ничего не случилось, Тая, просто… мне надо с тобой поговорить. По делу. Я проезжал мимо твоего магазина и зашел. Мы могли бы пообедать вместе – тут, неподалеку, в ресторанчике. Когда ты можешь пойти на обед?

– Да хоть счас… Погоди, я только заведующей скажу, да кого-нибудь из девчонок попрошу подменить меня, – Таисия засуетилась и, оставив Алексея ждать ее возле прилавка, куда-то отошла.

Появилась она минуты через три, уже без рабочего халатика, с сумочкой в руках.

– Минут тридцать-сорок у меня есть. Хватит?

– Хватит, – Алексей обрадовано улыбнулся. Свои дела он привык решать и за гораздо меньшее количество времени.

Инга уже второй час сидела на скамеечке возле могил своих родных. Как и просила ее во сне бабушка, она пришла сюда. Из-за бессонной ночи Инга пришла на кладбище не ранним утром, а уже ближе к обеду. И сейчас, отрешенно глядя на покосившиеся памятники, машинально, без эмоций, думала о том, что уже пора идти за Лизой, девочка ее ждет… И все же не могла встать и уйти, словно ее что-то удерживало здесь – особая умиротворенная кладбищенская тишина, мысли, воспоминания, невысказанные слова, не полученные на вопросы ответы.

Она, поставив на колени локти, уткнулась подбородком в кулаки и, находясь в состоянии, близком к трансу, мыслями перенеслась в прошлое. Ее воспоминания были настолько яркими, что сейчас, глядя перед собой, она видела не территорию кладбища, а обстановку дома, в котором выросла, и своих родных, словно те были сейчас с ней рядом. Она даже видела своего отца, хоть в памяти его образ хранился лишь по фотографиям. И мама, одетая в свое любимое «праздничное» платье, с улыбкой протягивала к ней руки. «Инга, моя девочка, я молюсь за тебя…».

Она думала о бабушке. О том, что бабуля говорила ей во сне. И сейчас, размышляя над ее словами, вспоминала уютные вечера на маленькой кухне…

– … Ну-ка, милая, пока наш пострел носится по улице, мы с тобой займемся важным делом, – бабушка с ласковой улыбкой наливала Инге большую чашку сладкого чая и приносила на кухню книги и тетради со своими записями. Это была их с бабушкой «тайна»: пока Вадим гулял на улице с соседскими ребятишками, Инга изучала бабушкины «премудрости».

– Это, Инночка, дорогой клад, сокровище, – бабушка, надев очки, с уважением и благоговением переворачивала страницы старинной, уже изрядно потрепанной книги. – Если ты овладеешь подобными знаниями… А в том, что ты ими овладеешь, я не сомневаюсь: в тебе сила огромная заложена. Только, милая, не применяй эти знания во вред другим. Все зло тебе вернется в многократном размере – это истина. А защитить себя и близких ты сможешь. В мире много зла, милая… И бороться с ним надо не ответным злом, а добром.

Вечер за вечером бабушка вкладывала в нее по крупицам, по зернышкам свои знания, с удовлетворением отмечая, что внучка оказалась способной ученицей.

– Ну, теперь мне и умереть не страшно! – бабушка в шутку смеялась, а Инга недовольно хмурилась – зачем бабушка говорит о смерти?

– Все, что знала и умела, тебе передала. Не уйдут в землю мои знания и знания моей прабабки… Это клад, Инночка, поколениями накопленный, не растеряй его…

… «Не растеряй…» – Инга, сморгнув, подняла глаза на фотографию бабушки на могильном памятнике. Что ей теперь от всех этих знаний, если у нее нет силы? Если она всю ее отдала на то, чтобы разрушить проклятие, которое убило бы ее брата… Если она теперь – пуста, как перевернутая чашка. Одних знаний не достаточно, чтобы провести необходимый ритуал. Но может, бабушка правильно ругала ее во сне за то, что она опустила руки, слишком сжилась со своей «опустошенностью», носится теперь с ней, как с драгоценностью? «… И засохшую розу можно возродить…». Инга вздохнула и, мысленно попрощавшись с родными, поднялась со скамеечки и вышла за оградку.

Алексей, вопреки своим привычкам сразу решать нужные вопросы, приступил к разговору лишь тогда, когда им принесли заказанные блюда, и Тая, измучавшись молчанием, не выдержала и напомнила: