Мёртвые и забытые - Харрис Шарлин

Видимо, Октавия считала, что наносит тяжелый удар. Я постаралась изобразить огорчение.

— Конечно, ты должна выбрать то, что будет лучше для тебя. Мне нравилось, что ты жила у меня, — я была счастлива, что Октавия не способна к телепатии. — Амелия здесь?

— Да, она наверху что-то для меня собирает. Господи, благослови ее доброту, она собирается сделать мне прощальный подарок.

— Ну, надо же! — сказала я, стараясь не переусердствовать. Я настороженно разглядывала Луи, но Октавия просто фонтанировала счастьем. Я никогда раньше не видела ее такой сияющей, и мне нравилось смотреть на нее.

— Я просто была рада иметь возможность тебе помочь, — сказала она, кивая с умным видом.

Мне было сложно удержать свою улыбку несколько-печальной-но-мужественной, но я справилась. Слава Богу, Амелия уже цокала вниз по лестнице и несла в руках что-то запакованное и перевязанное тонкой красной ленточкой с бантом.

— Здесь небольшой подарочек от меня и Сьюки. Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, не глядя на меня.

— Ах, это так мило! Я даже не сомневаюсь в твоих способностях, Амелия. Ты очень сильна как ведьма.

— Октавия, это так много значит для меня — услышать такие слова из твоих уст, — Амелия была искренне тронута и расплакалась.

Я была просто на седьмом небе от счастья, когда Луи и Октавия ушли. Несмотря на то, что я питала привязанность и уважение к старой ведьме, она создавала массу помех неторопливому домоустройству, которое сложилось у нас с Амелией. Я неожиданно обнаружила, что глубоко и с облегчением выдохнула, когда передняя дверь захлопнулась за ней и ее приятелем. Мы снова и снова говорили друг другу "до свидания", Октавия не переставала нас благодарить то за одно, то за другое. Она также нашла повод вспомнить все те магические вещи, которые она для нас сделала, и которые мы должны были навсегда запомнить.

— Хвала небесам, — сказала Амелия, рухнув на ступеньки.

Амелия не была религиозной женщиной, и уж однозначно она не была традиционной христианкой, так что для нее это было сильное высказывание.

Я села на краешек дивана.

— Надеюсь, они очень счастливы, — сказала я.

— Как ты думаешь, нам стоит что-нибудь про него разузнать?

— Такая сильная ведьма как Октавия и не сможет о себе позаботиться?

— Неплохая точка зрения. Но ты видела эти татуировки?

— Они — просто нечто! Думаю, он какой-то колдун.

Амелия кивнула.

— Да, уверена, он практикует какой-то вид африканской магии, — сказала она. — Не думаю, что нам стоит беспокоиться о том, что высокий уровень преступности в Нью-Орлеане затронет Луи и Октавию. Вряд ли кто-нибудь попытается напасть на них или ограбить.

— А что это за подарок мы подарили?

— Я позвонила своему отцу, и он прислал мне подарочный сертификат из его магазина хозтоваров.

— Да, это великолепная идея. Что я тебе должна?

— Ни цента. Он настаивает, что бы эти расходы были за его счет.

По крайней мере, этот приятный инцидент снизил остроту моей злости. Я чувствовала себя более расположенной к Амелии, поскольку теперь мне не нужно было испытывать смутное раздражение по поводу приведенной ею в мой дом Октавии. Мы сидели и болтали на кухне примерно около часа, пока я не пошла спать, хотя я слишком устала, чтоб пытаться рассказать всю предысторию того, что произошло со мной за последнее время. Так что мы разошлись по кроватям лучшими подругами, чем были неделями до того.

Пока я собиралась ко сну, я задумалась о нашем практичном подарке для Октавии, и это напомнило мне о карте, что вручил мне Бобби Бёрнэм. Я вынула конверт из сумки и разрезала его по длине своей пилкой для ногтей. Я вытащила карту наружу. К карте прилагалась фотография, которую я раньше никогда не видела. Она определенно была сделана во время фотосессии Эрика для календаря, продаваемого в сувенирном магазине Фэнгтазии. На календаре Эрик (Мистер Январь) расположился у громадной белой кровати; фон был серым, и повсюду падали сверкающие снежинки. На снимке Эрик стоял одной ногой на полу, а вторую согнул в колене и опирался на кровать. В стратегически важном месте он держал белую меховую накидку.

На изображении, которое Эрик прислал сегодня, он был в той же самой позе, но при этом протягивал руку к камере, словно он приглашал зрителя присоединиться к нему на кровати. И белый мех не прикрывал ничего.

— Я жду, что этой ночью ты присоединишься ко мне, — написал он корявым подчерком на обратной стороне.