Договор с вампиром - Калогридис Джинн

– Каким образом? – спросил Аркадий.

Вопрос был задан спокойным тоном, хотя позже мне показалась, что я все же уловила в интонациях мужа какую-то скрытую настороженность.

– Жужанне не дает покоя мысль, что Влад уедет в Англию, – проговорила я и неожиданно для себя покраснела.

Лоб Аркадия вновь прорезала складка, словно предупреждение о том, что я захожу слишком далеко.

– Но это полная нелепость, – по-прежнему шепотом ответил Аркадий, не желая делать наш разговор достоянием чьих-либо ушей (он забыл, что слуги не понимают по-английски, а спальня Жужанны находится достаточно далеко от лестницы). – Дядя ведь пообещал сестре, что мы никуда без нее не поедем. Мы подождем, пока она поправится и окрепнет. Или ей страшно покидать дом, в котором она выросла и прожила всю жизнь?

– Не совсем так...

Я замолчала. Мне вдруг подумалось, что лучше оставить эту тему, но Аркадий непременно хотел знать причину столь странного душевного состояния сестры.

– Если не это, тогда что же? – с явным нетерпением спросил он.

– Видишь ли... я думаю, Жужанна все равно боится, что дядя может уехать без нее.

Мои щеки и шея пылали. Нетерпение Аркадия передалось и мне. Я решила, что и так слишком долго скрывала от мужа правду и больше не хочу ее утаивать.

– Жужанна... Влад... Понимаешь, Аркадий, между ними любовь.

Он отпрянул, как будто получил пощечину, и застыл на ступенях. Его непонимающие, широко раскрытые глаза были устремлены на меня. Когда Аркадий заговорил, я едва разобрала его шепот:

– Ч-что т-ты сказала? Как это понимать?

– Я дважды видела Влада ночью в спальне Жужанны. Думаю, испытываемое твоей сестрой чувство вины в какой-то мере объясняет ее странную болезнь.

Сбросив со своих плеч тяжкий груз правды, я вдруг почувствовала неимоверную слабость. Щеки Аркадия зарделись и стали такого же цвета, как и мои. Он отвернулся к каменной стене и прошептал:

– Нет, такого просто не может быть.

Я едва одолела последние две ступеньки, отделявшие меня от мужа, и заглянула ему в глаза.

– Поверь, у меня сердце разрывается оттого, что я вынуждена причинять тебе боль. Ты меня знаешь: я бы не решилась заикнуться о столь ужасных вещах, не будь это правдой. Но ради Жужанны я...

Аркадий вдруг обхватил голову руками, будто его пронзила острая боль. Я испугалась, однако он тут же опустил руки и посмотрел на меня. Его лицо перекосилось от ярости.

– Как ты смеешь? – закричал он. – Ты ничем не лучше крестьян, распространяющих злобную ложь о дяде! Он не сделал тебе ничего плохого, только хорошее. Он подарил тебе дом, он сделал тебя богатой, а ты? Не слишком ли много вы себе позволяете, миссис Цепеш? Вы – неблагодарная особа, а он святой! Да, святой!

– Извольте не кричать на меня, мистер Цепеш, – промолвила я, начиная раздражаться. – Не надо называть меня неблагодарной особой, а своего дядю – святым.

Слова мужа больно ранили меня и в то же время удивили. Я думала, что его больше заденет честь сестры, нежели дядина репутация.

Не дав мне договорить, Аркадий резко взмахнул рукой прямо у меня перед лицом.

– С меня довольно! Я больше не желаю слышать эти гнусные наветы!

Даже не взглянув на меня, он быстро пошел прочь. Я слушала его удаляющиеся шаги, вначале приглушенные ковром, затем усиленные гулкими каменными плитами. Если бы он повел себя, как знакомый мне, прежний Аркадий, я бы обязательно побежала следом, быстро извинилась, и мы бы помирились. Но передо мной предстал совсем другой, незнакомый человек, чье поведение было абсолютно непредсказуемо. И этому человеку я предоставила полную свободу. Пусть побудет наедине с собой и приведет в порядок мысли и чувства.

Аркадий заперся в одной из комнат и не выходил оттуда целый час, а может, и больше. Затем он молча покинул дом, сел в коляску и уехал. Он еще никогда не уезжал так рано. Вероятно, он отправился в замок. Не представляю, решится ли он говорить с Владом о том, что услышал от меня.

Теперь я жалею, что завела разговор о Жужанне. Аркадий еще полностью находится во власти своего горя и болезненно воспринимает все, так или иначе связанное с его семьей. Но тогда как же мне рассказать ему о том, что Влад на моих глазах превратился в волка? А про все остальное? Про отметины на шее Жужанны?

Я почти уверена, что Влад – стригой, и потому помогаю защищать спальню невестки чесночными гирляндами, а ее саму – золотым распятием. Но как я поведаю обо всем этом Аркадию? Что я услышу в ответ?