Проклятие тангеры - Аксенова Юлия

Виталий быстро оглядел собравшихся. Внезапно подмигнул Косте и прыгнул в его сторону:

– Берегись!

Ксения с изумлением увидела, как Костя в мгновение ока сорвался с места и понесся прочь. Рогов с топотом рванул за ним. Костя убегал виртуозно – и впрямь как в детстве: лавировал между людьми, которые со смехом расступались, менял направление так стремительно, что его заносило на поворотах. Габаритный Виталий не отставал.

– Это салки называется, а не догонялки! – крикнул кто-то с веселым возмущением.

Вдруг Наташа захлопала в ладоши, привлекая к себе внимание, звонко крикнула:

– Виталик, я тоже в игре! Догоняй! – и понеслась в противоположном от Кости направлении, зацокав шпильками.

Рогов мгновенно развернулся.

Лера тоже хлопнула в ладоши:

– И меня!

– Расступись, народ! – басом заревел приземистый мужчина в ботинках клоунского вида: белых с круглым черным носом.

Кто-то отступил, большинство захлопали и закричали, что и они играют.

Костя позволил себе передышку, решив, что его больше не преследуют, и тут же был осален хитрым Виталием, внезапно отшагнувшим назад.

– Тебе водить! – крикнула Наташа.

Игроки замерли, ориентируясь в ситуации, Костя растерянно остановился. Сделал шаг вперед – все кинулись врассыпную, Костя помчался кого-нибудь догонять.

Ксения, уже освобожденная от заботы о Сергее, присела на его стул, уперлась локтями в колени, положила подбородок на скрещенные пальцы. На губах бродила улыбка. Победа! Чувство освобождения и радость, умиротворенность и торжество. Гордость за близких людей, которые дважды совершили почти невыполнимое: справились с непонятным инфернальным чудовищем и отвлекли от странного события внимание толпы. Ведь не одна Ксения, подбежав, успела заметить, как под ладонями Виталия рассыпаются в прах алые туфли. Теперь об этом не скоро вспомнят! Со счастливым изумлением Ксения осознала, что и она сумела выполнить взятую на себя миссию. Но главное: угрозы больше нет! Нет!! Нет!!!

Веселые крики смолкали. Тяжело дыша, женщины со снятыми для удобства туфлями в руках и потные мужчины с выбившимися из брюк нарядными рубашками по одному выходили из резвящейся толпы, останавливались на периферии. Кучка игроков таяла.

– Господа, чокорера! – громко объявил Измайлов, который сегодня лично выступал всю ночь в роли диджея.

Уже снятые туфли были совсем отброшены. Смена развлечения пришлась по душе.

Быстро выросли друг напротив друга посреди танцпола две длинные шеренги. Зазвучала музыка, стали легким шагом сходиться пары.

– Что произошло?

Ни Рогов, старавшийся восстановить дыхание после беготни, ни Костя, восхищенно наблюдавший за первыми движениями народного аргентинского танца, ни Ксения, которая по-прежнему сидела от них поодаль в блаженном изнеможении, не заметили, как Валентин покинул столик диджея и подошел к месту последней схватки с Черной Тангерой.

Ксения вздрогнула от его строгого голоса, прозвучавшего резко. Оба мужчины обернулись и оказались рядом, плечом к плечу. Они молчали: сочинять не осталось сил, да и стоило ли?

– Виталий, я видел, как ты и… господин Травкин гнались за пустотой, – пояснил Измайлов менее скрипуче, – и потом – эти мерзкие красные туфли. Вы… – Он посмотрел на Костю, имени которого не знал, – находились рядом. Скажите, Виталий и… вы, что это было и чем грозит в дальнейшем?

Если бы Ксения не наблюдала Валентина целый год, не сумела бы догадаться, что он изо всех сил старается быть дружелюбным, просто очень нервничает.

– Гнались, – согласился Рогов, – и догнали. Туфли пошли прахом. То есть рассыпались в прах. Дамочке не удалось сегодня никого сожрать. Вот она и обессилела. Думаю, она больше не вернется. А, Константин? Как это говорится? Развеялась?

Костя понимающе усмехнулся, устало добавил:

– Развоплотилась. На глазах… Народ надо было как-то отвлечь, вот и играли.

Константин и Виталий по-прежнему стояли сомкнутым строем. Оба – статные, ладные, подтянутые, сероглазые. Почти одинакового роста. Только один покрупнее, другой – похудощавее, один гладко выбрит, другой – усатый. Один помоложе, другой – постарше. У обоих на лицах – смешанное выражение утомления, радости и гордости. Оба одновременно покосились на сидящую поодаль женщину: оценила ли?

«Интересно, – подумала Ксения, – понимает ли Виталий, что Костя не только помог отвлечь внимание толпы? Что он намеренно принял удар на себя. Ну, может, и не совсем намеренно: и досада им двигала, и ревность. И все же он догадался, с кем имеет дело, и сумел удержать ее, пока не подоспела помощь!»