Талтос - Райс Энн

– Сэмюэль, встретимся в Эдинбурге. Завтра.

– Нет, в Лондоне. Лети прямиком в Лондон. Я обещал Юрию. Но поспеши, Эш. Если собратья по ордену нападут на его след в Лондоне, цыгану конец.

– Сэмюэль, что-то здесь не так. Мне кажется, ты ошибаешься в трактовке событий. Не в традициях Таламаски поступать так с кем-либо, а уж тем более с собственными агентами. Ты уверен, что цыган говорит правду?

– Эш, все дело в Талтосе. Ты можешь вылететь прямо сейчас?

– Да.

– Не подведешь?

– Нет.

– В таком случае я должен рассказать тебе кое-что еще. Сообщения об этом ты увидишь в лондонских газетах. Здесь, в Доннелейте, в развалинах Кафедрального собора производились раскопки.

– Я знаю, Сэмюэль. Мы уже обсуждали это.

– Эш, они обследовали могилу святого Эшлера. И обнаружили имя, выгравированное на камне. Ты прочтешь об этом в газетах, Эшлер. Ученые из Эдинбурга все еще здесь. Эш, в этой истории замешаны ведьмы. Ладно, цыган расскажет тебе. На меня уже обращают внимание. Пора уходить.

– Сэмюэль, люди всегда глазеют на тебя. Подожди…

– А что с твоими волосами, Эш? Я видел фото в журнале. Эти белые пряди в волосах?.. Впрочем, не важно…

– Да, волосы и вправду седеют. Но очень медленно. А во всех других отношениях я все такой же – совсем не постарел. Так что никаких сюрпризов для тебя не будет. За исключением волос.

– Ты будешь жить до скончания веков, Эш, и станешь одним из тех, кто разрушит этот мир.

– Нет!

– Итак, отель «Кларидж», в Лондоне. Мы выезжаем немедленно. В этом отеле человек может развести в камине огонь из больших дубовых поленьев и уснуть в просторной и уютной старинной спальне, среди вощеного ситца и темно-зеленого бархата. Я буду там ждать тебя. И еще одно, Эш. Заплати за отель, хорошо? Я прожил в долине два года.

Сэмюэль повесил трубку.

– С ума можно сойти! – прошептал Эш и в свою очередь опустил трубку на рычаг.

Устремив взгляд на дверь, он довольно долго сидел, не меняя позы, и даже не моргнул, когда дверь отворилась и в проеме возник расплывчатый силуэт входящего в комнату человека.

Он ни о чем не думал и только беспрестанно повторял про себя два слова: «Талтос» и «Таламаска».

Выйдя из задумчивости, он увидел Реммика, наливающего шоколад из маленького тяжелого серебряного кувшинчика в красивую китайскую чашку. Пар струился, окутывая грустное и усталое лицо слуги. «Да, вот кто совсем поседел, – подумал Эш. – Вся голова белая. Мне до него еще далеко».

Действительно, седыми у него были всего только две волнистые пряди на висках и несколько волосков в баках, как их называли. Ах да, еще редкие белые проблески в черных завитках на груди. Он бросил взгляд на кисть. Здесь тоже на фоне темной поросли, вот уже столько лет покрывавшей его руки, виднелись светлые мазки.

Талтос… Таламаска… Мир на грани катастрофы…

– Сэр, тот телефонный звонок и в самом деле был важным? – спросил Реммик присущим ему удивительным, почти неслышным британским шепотом, который нравился его хозяину, хотя большинство людей, наверное, назвали бы его не более чем невнятным бормотанием.

«И вот мы едем в Англию, возвращаемся обратно к этим симпатичным, учтивым людям…»

Англия… Земля мучительного холода, исполненных таинства зимних лесов и гор со снежными шапками на вершинах.

– Да, именно так, Реммик. Чрезвычайно важным Впредь, если позвонит Сэмюэль, немедленно докладывай мне. А теперь я должен лететь в Лондон. И как можно скорее.

– Тогда мне нужно поторопиться, сэр. Ла Гуардиа[2] был закрыт весь день. Будет очень трудно…

– Тогда, пожалуйста, поспеши. Сейчас не до разговоров.

Эш сделал глоток шоколада – напитка, ни с чем, на его взгляд, не сравнимого по богатству вкуса и аромата. Ну разве что с чистейшим молоком.

– Еще один Талтос… – произнес он громким шепотом, ставя чашку на стол. – Тяжелые времена в Таламаске…

В последнем, впрочем, Эш был не вполне уверен.

Реммик вышел. Дверь за ним закрылась – прекрасная бронза, сверкающая и как будто горячая. Сияние, исходившее из светильника, врезанного в потолок, заливало мраморный пол – словно лунный свет на поверхности моря.

– Другой Талтос. Мужчина.

Множество мыслей сумбурной толпой теснились в голове. На мгновение ему показалось, что слезы вот-вот хлынут из глаз. Но нет. Это гнев подкатил к горлу – гнев на самого себя за собственную слабость. Подумать только! Достаточно было нескольких слов, чтобы сердце его вновь забилось от волнения, чтобы он бросил все и помчался за океан в надежде получить хоть какие-то крохи информации о еще одном Талтосе, мужчине… Уже мертвом…

И Таламаска… Значит, для ордена наступили тяжелые времена? Но разве в этом есть что-либо удивительное? Такой исход был для него неизбежен. И что в данной ситуации следует предпринять? Должен ли он, Эш, допустить, чтобы его втянули в это еще раз? Столетия тому назад он постучался в дверь ордена. Но кто из его членов знает об этом теперь?

Агентов ордена он знал в лицо и по имени только потому, что ради собственной безопасности вынужден был следить за каждым их шагом. В течение многих и многих лет они то и дело появлялись в долине… Кто-то знал или догадывался о чем-то, но в действительности ничто никогда не менялось.

Почему же теперь он чувствовал, что обязан вмешаться и защитить их? Не потому ли, что однажды они приняли его, внимательно выслушали все, что он решил им поведать, и после не посмеялись, а обещали сохранить историю в тайне и просили остаться. И не потому ли, что, как и он сам, орден Таламаска был стар. Стар, как деревья в тех необъятных лесах.

Как давно это было? Задолго до возникновения лондонской Обители. В те времена, когда залы старого палаццо в Риме еще озаряли свечи. Никаких записей. Таково было непременное условие Эша. Страстное желание услышать его повествование вынудило их согласиться… История должна оставаться безличной, анонимной, источником легенд и фактов, разрозненными фрагментами знаний, пришедших из прошлых столетий. Обессиленный, он заснул под их крышей. Ученые Таламаски дали ему приют и утешение. Но в конечном счете все они оказались обычными людьми – возможно, одержимыми интересом к загадочным, сверхъестественным явлениям и тем не менее самыми обыкновенными смертными: учеными, алхимиками, коллекционерами, чей век на этой земле очень недолог. К тому же они явно испытывали перед ним благоговейный страх.

Как бы то ни было, в том, что для них, как выразился Сэмюэль, настали тяжелые времена, нет ничего хорошего: слишком обширными знаниями они обладают, слишком много важных сведений хранится в их архивах. Да, ничего хорошего. Неожиданно мысли Эша по какой-то странной причине переключились на цыгана, и сердцем он устремился в долину. Ему не терпелось поскорее попасть туда и разобраться в том, что касалось Талтоса. Но еще горячее было его желание выяснить все о ведьмах.