Талтос - Райс Энн

Боже правый! Подумать только – ведьмы!

Наконец вернулся Реммик. Через руку у него было перекинуто отороченное мехом пальто.

– Погода холодная, сэр, и оно придется как нельзя кстати. – Он набросил пальто на плечи хозяину. – Вы, кажется, и так уже замерзли.

– Ничего страшного, – ответил Эш. – Не провожай меня, нет нужды спускаться. Для тебя есть поручение. Пошли деньги в Лондон, в отель «Кларидж». Для человека по имени Сэмюэль. Администратор без труда поймет, о ком идет речь. Сэмюэль – карлик и горбун, к тому же у него ярко-рыжие волосы и морщинистое лицо. Ты должен выяснить, в чем этот маленький человечек нуждается, и проследить, чтобы он был обеспечен всем необходимым. Ах да, вместе с ним в отеле живет еще некий… цыган. Не имею представления, что означает это слово.

– Понятно, сэр. Это его прозвище?

– Не знаю, Реммик. – Эш встал и потуже затянул вокруг шеи отороченный мехом воротник. – Я знаком с Сэ-мюэлем очень давно.

Уже в лифте он вдруг осознал абсурдность и неуместность своей последней реплики. В последнее время он наговорил слишком много глупостей. Вчера, например, когда Реммик выразил восхищение мраморной отделкой комнат, он в ответ сказал: «Да, я влюбился в мрамор с первого взгляда, едва только его увидел», – что, безусловно, прозвучало крайне нелепо.

Кабина лифта стремительно скользила вниз. В шахте завывал ветер – этот звук слышался только зимой и очень пугал Реммика, в то время как самому Эшу он нравился или, скорее, забавлял его.

В подземном гараже его ожидала машина, наполнявшая помещение шумом и белесым дымом выхлопных газов. Чемоданы уже уложили в багажник. Рядом стояли ночной пилот Джейкоб, второй пилот, чьего имени Эш не знал, и шофер – бледный молодой человек с соломенными волосами, который всегда дежурил в это время и отличался редкостной молчаливостью.

– Вы непременно хотите отправиться в путь сегодня ночью, сэр? – осведомился Джейкоб.

– А что, погода нелетная?

Удивленно приподняв брови и держась за ручку дверцы, он на минуту замер возле машины, из салона которой струился теплый воздух.

– Нет-нет, сэр, все в порядке, полеты проходят нормально.

– В таком случае мы поднимемся в воздух, Джейкоб. Если у вас имеются какие-либо опасения, можете остаться на земле.

– Куда вы, туда и я, сэр.

– Благодарю вас, Джейкоб. Помнится, однажды вы заверяли меня, что, летая высоко над облаками, вне действия атмосферных потоков, мы находимся в гораздо большей безопасности, чем пассажиры любого коммерческого рейса.

– Да, сэр, я именно так сказал. И разве у вас был повод усомниться в справедливости моих слов?

Эш откинулся на спинку черного кожаного сиденья и, вытянув вперед длинные ноги, положил ступни на противоположное. В таком длинном лимузине это не смог бы сделать ни один человек нормального роста.

Остальные тоже сели в машину. Шофер занял свое место, отделенное стеклом от пассажирского салона. Машина с телохранителями поехала впереди.

Большой лимузин стремительно рванулся с места и помчался вверх по спирали, не снижая скорости даже на поворотах. Ощущение опасности рождало в душе Эша приятное волнение. Вылетев из разверстой пасти ворот гаража, машина мгновенно попала в холодные объятия усиливающейся белой метели. К счастью, нищие, спасаясь от холода, покинули улицы. Надо же, он совсем забыл спросить о нищих. Впрочем, некоторых из них, конечно, впустили в вестибюль его здания и обеспечили горячим питьем и матрасами, чтобы люди могли провести ночь в тепле.

Они пересекли Пятую авеню и на большой скорости направились к реке. Стремительный поток крошечных белых точек безмолвно вихрился и, пролетев меж высоких зданий, словно меж скалистых стен глубокого ущелья, опускался на землю. Ударяясь о темные окна и мокрые тротуары, снежинки мгновенно таяли.

Талтос…

На мгновение радость покинула его мир – радость его достижений и его грез. Перед мысленным взором Эша возникла прелестная молодая женщина в измятом шелковом платье фиолетового цвета – мастерица кукол из Калифорнии. Он увидел ее мертвой, лежащей на кровати в растекающейся луже крови, которая постепенно пропитывала шелк, отчего тот темнел и делался почти черным.

Разумеется, этого больше не случится, как не случалось ничего подобного вот уже много-много лет – он даже не смог бы сказать, сколько именно. Сейчас ему едва ли удастся вспомнить, каково это – держать в своих объятиях мягкое женское тело или ощущать на губах вкус материнского молока.

Но он то и дело вспоминал о кровати, о крови, о женщине, мертвой и холодной, о синеве, появившейся вокруг глаз и постепенно разливавшейся по лицу и под ногтями. Он снова и снова представлял себе эту картину, сознавая, что на память могло прийти великое множество других событий. Боль, которую он при этом испытывал, подавляла желания и порывы, заставляла держаться в установленных рамках.

– Что же все-таки это значит? – прошептал он. – Мужчина… Мертвый…

И все же самое главное, что он наконец-то увидится с Сэмюэлем! Они с Сэмюэлем будут вместе! Одно это могло бы затопить Эша ощущением счастья, если бы он позволил себе поддаться эмоциям. Но он давно научился быть хозяином положения и управлять чувствами.

Он не видел Сэмюэля уже пять лет… Или даже больше? Надо подумать. Конечно, они разговаривали по телефону – по мере усовершенствования связи и телефонных аппаратов беседы происходили все чаще, – но ни разу за это время не встречались.

В те дни белых прядей в волосах Эша было совсем мало. Боже, неужели седина так быстро распространяется? Сэмюэль, конечно же, заметил светлые проблески и не преминул обратить на них внимание друга. «Они исчезнут», – сказал тогда Эш.

На один миг поднялась завеса – могучий оградительный щит, так часто спасавший его от невыносимой боли.

Он увидел долину, над которой расстилался дым, услышал ужасающий звон и лязг мечей, заметил фигуры, ринувшиеся в направлении леса. Невероятно, что такое могло случиться!

Появилось новое оружие, изменились обстоятельства и правила. Но во всех других отношениях резня осталась резней. Он прожил на этом континенте уже семьдесят пять лет, периодически уезжая куда-то и каждый раз в силу разных причин возвращаясь не больше чем через месяц-два. Одной из таких причин, причем немаловажной, было нежелание видеть страдания и гибель людей, пожарища, разрушения и другие ужасы, порождаемые войнами.

Память о долине не оставляла Эша. Его преследовали воспоминания о зеленеющих лугах, о полевых цветах – о сотнях сотен крошечных синих полевых цветочков. Он плыл в маленьком деревянном суденышке вдоль реки, по берегам которой на высоких укреплениях стояли солдаты. Ах, что эти твари проделывали: громоздили один на другой огромные камни, чтобы возвести грандиозные неприступные сооружения! А каковы были его собственные творения? Сотни людей перетаскивали через всю долину гигантские валуны – сарсены – и укладывали их в кольцо.