Город богов - Крючкова Ольга Евгеньевна

Теперь предстояло открыть малые ворота (восточные, западные, южные) и быстро, насколько это вообще возможно при таком скоплении народа, в разных направлениях достигнуть сельвы, дабы бандейрантам было труднее организовать погоню.

…Удары бефроя сотрясали главные ворота редукции. Ещё немного и они не устоят перед напором тарана.

Петроний прочитал короткую молитву, осенил крестным знамением индейцев, следовавших за ним, и приказал открыть восточные ворота. Его братья по ордену в окружении индейцев уже собрались соответственно перед западными и южными воротами. Северные же ворота, или как их называли Главные, сотрясались под ударами тарана…

И вот западные ворота отворились. Антонио Монтойя не стал прятаться за спины индейцев, а первым ринулся за пределы редукции. Гуарани, вдохновлённые его примером, устремились за ним.

Португальцы в это время сокрушали главные ворота. Аркебузиры, превозмогая сон и усталость, прицельным огнём «снимали» с крепостных стен уцелевших гуарани, пытавшихся оказать сопротивление, стреляя из луков или трубочек с ядовитыми шипами. Остальные же бандейранты рассредоточились вокруг редукции. Утомлённые ночным переходом, они буквально рухнули на землю, готовые уснуть у любой момент.

Когда обитатели редукции ринулись через открытые ворота в трёх разных направлениях, бандейранты сначала даже не поняли: что же происходит. Некоторые решили, что гуарани решили сдаться…

Пока обессилившие погоней португальцы осознали замысел иезуитов, было уже поздно. Группа, ведомая Петронием, вклинилась в их ряды, буквально сметая всё на своём пути. Иезуит в окружении мужчин-гуарани, вооружённые копьями, «расчищали» путь. Воспользовавшись замешательством врага, беженцы выиграли время, и часть их уже успела благополучно скрыться в сельве. Но, увы, индейцев было слишком много…

Опомнившись бандейранты, устроили настоящую охоту, отлавливая женщин и подростков. Стариков же и детей они убивали на месте. Мужчины-гуарани из последних сил оказывали сопротивление, и падали, сражённые ударами португальских мечей.

…Монтойя, словно обезумевший зверь, бежал вперёд, прижимая к груди окровавленное копьё, которым он сразил нескольких бандейрантов. Лишь изредка он оглядывался, дабы убедиться, что за ним следуют гуарани. Ветки хлестали ему по лицу, он ощущал на губах привкус крови, дыхание его постоянно сбивалось, но всё равно мчался вглубь сельвы. Его слуха достигали крики отчаяния, вероятно, кто-то из гуарани попал в плен… Но он должен был бежать, двигаться вперёд из последних сил, увлекая за собой индейцев, надеясь, что кому-то из них посчастливится избежать участи раба.

Антонио потерял счёт времени, он мчался, не разбирая местности. Наконец силы оставили иезуита, он упал, сознание помутилось. Его поглотила тёмная бездна…

* * *

Сознание вернулось к иезуиту. Он встал, осмотрелся, с удивлением обнаружив, что находится на площади огромного города. Вокруг него возвышались три ступенчатых пирамиды. На плоской площадке, венчавшей одну из них, шли приготовления к некому ритуальному действу.

И вот площадь начала заполняться людьми. Странно, но на иезуита никто не обращал внимания…

Наконец раздался звук труб. Обитатели города расступились. Появился паланкин, богато отделанный золотом, который несли четыре крепких индейца. В нём гордо восседал мужчина средних лет, вероятно, правитель, о его высоком статусе свидетельствовала богатая одежда и массивные золотые украшения, обрамлявшие шею.

Затем появился ещё один паланкин, размером поменьше. Жрец, облачённый в белоснежное ритуальное одеяние, сидевший в нём, отчего-то напомнил Антонио змея…

Процессия устремилась к средней пирамиде. Правитель и жрец поднялись по ступеням наверх и заняли надлежащие им места. Правитель сел в деревянное резное кресло, украшенное золотыми бляхами, испещрёнными иероглифическими надписями. Жрец встал подле жертвенного камня. Оба они замерли в ожидании…

И вот снова площадь огласили звуки труб. Появилась группа жрецов. Они плотным кольцом окружали обнажённого пленника, внешне похожего на испанца или португальца. Однако тот не сопротивлялся, послушно следуя к пирамиде. Вероятно, его предварительно опоили специальным жертвенным напитком, лишавшим воли.

Жрецы и пленник поднялись на жертвенную площадку. Главный жрец возвёл руки к небу и начал истово молиться, вопрошая у богов благоденствия для города. Завершив молитву, он сделал знак своим помощникам. Те подхватили обнажённого пленника и положили на жертвенный камень.