Дети вампира - Калогридис Джинн

Неожиданно часовня куда-то исчезла. Я попал в "тронный зал" Влада, где погибли отец и брат. И вновь Колосажатель восседал на троне, облаченный в малиново-красную мантию, с золотой короной на голове. Он сиял, словно солнце, решившее опуститься на землю; он был горделив и свирепо красив. Влад совершал ритуал вкушения крови в самый первый раз, обрекая невинную душу на вечное проклятие. Голосящий младенец, которому отец, не скрывая горьких слез, надрезал ритуальным ножом палец и выдавил в золотую чашу несколько капель крови... Влад, поднесший чашу к губам и выпивший эту кровь...

Передо мной, поколение за поколением, повторялась страшная картина: семнадцать сломленных горем отцов, семнадцать невинных младенцев, принесенных на заклание.

"Пусть это закончится на мне, – услышал я голос Аркадия. Самого его рядом не было. – Брам, мальчик мой, я хочу, чтобы это проклятие исчезло вместе со мной".

Зрелище продолжалось, но теперь я следил за происходящим откуда-то с высоты. С каждым поколением Влад играл в одну и ту же игру, и каждый раз выходил победителем – сталкивал очередную душу в преисподнюю. Он наслаждался ужасом и страданием очередного старшего сына, осознавшего, кем на самом деле является щедрый "двоюродный дедушка" Влад и чем придется платить за эту щедрость.

Увидел я и то, как соблюдался договор, заключенный между Владом и окрестными крестьянами. Замок был полон слуг, поля не испытывали недостатка в работниках. Подобно любому крупному феодалу, Влад заботился о пропитании своих людей и защищал их. Они, в свою очередь, глухо молчали о страшных пристрастиях своего господина, и потому беспечные путники, которых заносило в здешние края, и "гости", которых заманивали в замок любезными приглашениями Влада и его пособников из рода Цепешей, бесследно исчезали.

Договор соблюдался вплоть до того дня, когда почти тридцать лет назад Влад дерзнул его нарушить, сделав Жужанну подобной себе. Он утверждал, что пошел на это из жалости к убогой, обреченной на одиночество сестре Аркадия. Слухи о новоявленной вампирше мгновенно распространились по деревне. Крестьяне испугались, что следующей жертвой может стать любой из них. Деревня опустела. В замке не осталось никого, кроме самого Влада и двух его сожительниц – вампирши Жужанны и ее горничной Дуни, еще живой, но после укуса Влада ставшей его послушным орудием.

Я вновь увидел дом, по которому недавно меня водил Аркадий; увидел себя новорожденным младенцем. Меня нежно и заботливо держал на руках рослый блондин, которого я до недавнего времени считал своим родным отцом. Родители поручили меня заботам Яна Ван-Хельсинга и указали направление, в котором он должен ехать, а сами, сев в коляску, помчались в противоположную сторону. Аркадий гнал лошадей, отчаянно стараясь успеть до захода солнца пересечь реку. Мама сидела бледная, изможденная; роды были тяжелыми, и она чуть не умерла от кровотечения. Отец старательно укутал ее несколькими теплыми пледами. Боже, сколько отчаяния было на его молодом, красивом лице! Он то и дело подхлестывал лошадей, словно чувствовал, что им с мамой не вырваться.

Так оно и случилось. Последние лучи солнца погасли, но до спасительной реки было еще далеко. Из сумрачного леса выскочила стая волков и окружила коляску. Один с рычанием прыгнул, намереваясь вцепиться маме в горло, но отец уложил его выстрелом из револьвера.

Затем из темноты появился Влад и принялся угрожать маме. Он по-волчьи запрыгнул в коляску. Полы его плаща развевались, и в тот момент он был похож на хищную летящую птицу. Обнаружив, что меня в коляске нет, Влад взвыл от ярости и был готов наброситься на маму. А она – моя храбрая мама – выхватила из отцовской руки револьвер и выстрелила.

Не во Влада, ибо вампира пулей не убьешь. С глазами, полными любви и горя, она выстрелила в моего отца. Аркадий принял этот, как он надеялся, смертельный для него выстрел с величайшей благодарностью.

Я услышал ржание перепуганных лошадей, они рванули с места и помчались, унося мою маму. Умирающий отец выпал из коляски на холодную весеннюю землю. Влад опустился перед ним на колени и заключил в свои зловещие объятия.

Родители верили, что их жертва не напрасна. Скончайся тогда отец от раны, договор потерял бы свою силу. Влад давным-давно был бы уничтожен, и нынешние беды не обрушились бы на нашу семью. А я так и оставался бы в счастливом неведении относительно того, какой ценой куплена моя свобода. Но Колосажатель перечеркнул благородные замыслы моих родителей: раньше, чем Аркадий испустил дух, Влад припал к его шее и выпил кровь.