На дне могилы - Фрост Джанин

— Кости, мы должны подраться.

К моему глубочайшему облегчению, выяснилось, что силы мои не упали до среднего уровня нового вампира. Кости изумился, когда при первой схватке я, воспользовавшись тем, что он сдерживал себя, побила его. Он ошеломленно уставился на нож в своей груди — стальной, а не серебряный, — запрокинул голову и расхохотался, а потом устроил мне «бой без правил», после которого я чувствовала себя так, словно свалилась с высокой скалы.

Восстанавливалась я теперь молниеносно, куда скорее полукровки, но за повышение уровня приходилось платить. Все ощущения стали намного острее. В постели это было великолепно, но в драке — другое дело. Сломанная кость или ножевая рана заживала в две секунды, но эти секунды были заполнены смертельной болью. Это потому, объяснил Кости, что мое тело больше не впадало в состояние шока. Нет, оно переходило от опаляющей боли прямо к исцелению, полагая, что я достаточно проворна, чтобы избежать новых повреждений, пока затягиваются старые. Еще одно изменение: я узнала, что рана от серебра совсем не похожа на ранения другими металлами. Я никогда раньше не сознавала, насколько сильна аллергия вампиров на серебро и как надежно защищала меня смешанная кровь. Теперь от любой царапины взрывались болью все нервные окончания, и к этому добавлялось мучительное жжение, в сравнении с которым рана сталью казалась блаженством.

Мне предстояло научиться подавлять инстинктивную реакцию на новый, усиленный уровень боли. Пока она вводила меня в ступор, и я теряла время. А в предстоящем сражении за то, чтобы вернуть мать, я не могла себе этого позволить.

Четыре дня о маме не было никаких известий. Все это время я была очень занята, кроме рассветных часов, которые проводила в вынужденной неподвижности. Я обнаружила, что чем больше крови выпью из Кости, тем дольше держусь на ногах, когда солнце выползет из-за горизонта. Мне удавалось не засыпать целый час после восхода. Правда, этот час я проводила в полупараличе, но все же это был прогресс, хотя сравнивать свои успехи мне было не с чем. Среди всех известных полукровок меня, кажется, единственную обратили в вампира. Никто не знал, как долго на меня будет влиять типично вампирская предрассветная слабость. Может, через неделю я по утрам смогу носиться как угорелая, а может, это затянется на год.

На пятую ночь мне предстоял дебют. Я вовсе не жаждала улыбаться и пожимать руки компании незнакомцев, которые еще недавно требовали моей головы, однако придется. Если это снимет напряженность в отношениях между вампирами и вурдалаками и к тому же увеличит мои шансы спасти мать, я, если надо, готова была проделать это нагишом. Поскольку намечалась официальная вечеринка, там будет еда — всякого рода, — напитки, танцы и праздничное настроение, а между тем сильнейшие станут обдумывать, не стоит ли перебить половину собравшихся.

Иными словами, вроде вечеринки старшеклассников.

Я как раз закончила вытирать волосы, когда хлопнула входная дверь и послышались быстрые шаги по лестнице. Кости вернулся. Он уезжал за новым платьем для меня: те, что были в доме, его чем-то не устроили. Вошел с пакетом в руках.

— Как раз вовремя, — сказала я. — Я собираюсь завивать волосы. Дай посмотреть платье.

Кости распустил молнию, открыв длинное черное платье с лямочками-спагетти, неуловимо сужающееся к талии, с расшитым стеклярусом лифом. Я по покрою видела, что хрустальные бусинки плотно лягут на грудь. Даже в приглушенном освещении комнаты они сверкали, отражая радужные лучики.

— Красиво, — признала я и сухо улыбнулась. — Только лифчик придется снять. Ты, конечно, не случайно такое выбрал.

Он усмехнулся:

— Конечно.

Платье было действительно очень красивое. Простое, готическое и с шиком. Самый подходящий наряд для вампирского дебюта.

— К моим клыкам пойдет, — заметила я, смешком прикрыв нервозность.

И все равно сама чувствовала ее запах. Тошнотворная сладость, так пахнет переспелый персик. Жаль, нельзя заглушить его, опрыскавшись одеколоном «Все нипочем».

Кости поцеловал мое голое плечо. Проще простого, учитывая, что на мне пока было только полотенце.

— Все будет отлично, Котенок.

Я улыбнулась, игнорируя комок под ложечкой, утверждавший обратное.

— Конечно.

Последний раз мне приходилось выступать в роли хозяйки на похоронах Рэнди. И сейчас было ненамного веселее. Прежде всего, все мои разговоры с Кости сводились к: «Это имярек. Имярек, позволь представить тебе Кэт, нового члена нашего клана», после чего мне приходилось пожимать руку тому, кто не менее охотно зажарил бы меня на угольях.