Сказание об истинно народном контролере - Курков Андрей Юрьевич

Марк дрожащими руками отпер дверцу клетки, просунул внутрь руку, не очень вежливо вытащил Кузьму и сразу посадил его себе на левое плечо. Но птица тотчас прошлась цепкими лапами по голове и оказалась на правом.

— Читай, Кузьма! — скомандовал Марк без обычной игривости в голосе.

Кузьма чувствовал холодность хозяина.

Он покрутил клювом, разыскивая микрофон, но микрофона здесь не было.

— Наша земля холодна словно лед, — зазвучал голос Кузьмы. — Ей мало отпущено теплых дней…

Марк облегченно вздохнул. Теперь, пока птица читает, он может рассмотреть старика получше. Неужели это он?!

Неужели?

Мешали птицы, хлопавшие крыльями прямо над ними, в кронах сосен.

Партия скажет — и счастье придет, Партия взглянет — заря горит…

«Спасибо» — наш эскимосский народ Партии Ленина говорит.

«Хоть бы уже быстрее наверх и домой, — думал Марк, отвлекшись от разглядывания старика. — Может, действительно на майские не будут меня трогать. Вот было бы хорошо».

И было детство розовым, как утро, — птица читала уже следующее стихотворение — И все ему казалось нипочем.

Глазами он напоминал якута,

А по отцу был мальчик Ильичом…

Марк вдруг захотел кушать. Он вспомнил, что не ел в этот день, да и есть в его служебной квартире было нечего. Жил он там редко, и один, без жены. Все его лучшие мечты о пище были связаны с расположенной через три дома столовой работников столичного водопровода. Пускали его туда охотно, зная, что Марк — артист. Он даже замечал каждый раз, что одна молоденькая белобрысая раздатчица делает для него порции намного большие, чем для водопроводчиков. Может, он ей нравится?! Мысль эта приятно согрела Марка и немного отвлекла от недовольного отсутствием пищи желудка. А Кузьма читал, и старик внимательно слушал его, был старик, кажется, ошарашен и тронут, в его глазах блестели слезы.

И когда все уйдут отсюда

И затихнет людской прибой,

Я немного одна побуду,

Я побуду, Ильич, с тобой…

Опять заныло правое плечо у Марка. Но настроение было хорошее.

Кузьма шпарил программу без сбоев и без пауз.

Еще одно, и все…

Потом надо будет вернуться туда, за ели. Там стоит и ждет старший лейтенант Волчанов.

Марк посмотрел на эти ели и встретился с Волчановым взглядом — глаза, нос и пол-лба старшего лейтенанта были видны между двумя еловыми ветками.

…Косит глазом конь буланый и копытами частит. Арестованный Ульянов Не особенно грустит…

— Последнее! — сам себе прошептал Марк Иванов с радостью.

Старик покачал головою изумленно, провел пальцами под своими узковатыми глазами — слезы вытер. Был он, кажется, доволен.

Попугай, не дочитав последнюю строфу, замолчал.

Марк понял, что продолжения не будет, но на Кузьму не разозлился. Посмотрел в сторону Волчанова и увидел призывный жест его руки, высунувшейся из ельника.

Старик молчал. Ожидать аплодисментов от него не стоило. Но видно было, что он очень тронут.

— С днем рождения! — поклонившись, прошептал Марк.

Попугай тоже поклонился заученно.

Добрая улыбка появилась на лице старичка. Он стал рыться во многочисленных кармашках коричневой жилетки. Наверно, искал что-то, может быть, хотел что-то подарить Марку.

Но рука Волчанова властно звала к себе, и, помедлив минуту, Марк еще раз поклонился и пошел к ельнику.

Пошел, даже не оглядываясь.

Хотелось спросить у старшего лейтенанта: неужели это действительно Он?

— Кто это? — наконец, оказавшись за елями, прошептал мучивший его вопрос Марк.

Волчанов не ответил.

Они уже шли назад по тропинке.

Марк находился в полном недоумении. Но кроме этого что-то еще его раздражало, что-то мешало ему очень, и только дойдя до мостика через речку, Марк понял в чем дело. На правом плече до сих пор сидел попугай, а в левой руке Марк нес пустую клетку, Остановился. Не церемонясь схватил птицу за лапы и сунул ее головой в открытую дверцу клетки.

Идти стало легче, но оставленный без ответа вопрос все еще мучил артиста.

На ходу он пытался поравняться с Волчановым, заглядывал по-доброму, просительно ему в глаза.

Но старший лейтенант, поймав на себе косой взгляд Марка, повернулся, не сбавляя шагу, и сказал довольно грубо, даже с нотками угрозы:

— Забудьте обо всем, иначе вам же будет плохо! Вы расписались о неразглашении, не забывайте!

Марк после этих слов немного отстал и шагал уже сзади, в затылок Волчанову, пытаясь истребить в себе мучившее его любопытство.