Уши не трогать! - Гаврилова Анна Сергеевна

– Видишь ли, Лёля… В каждую эпоху существуют те, кто на двести процентов уверен, что понимают божественный замысел. Они берутся объяснять волю богов, хотя… боги и сами не всегда знают, чего хотят и как поступят.

– Это ты про нее? – Я кивнула на Эркас. Богиня эльфийской справедливости по-прежнему убивала меня взглядом.

– И про нее тоже.

Нет. Не может быть. Пусть в моем мире вряд ли найдется тот, кто способен объяснить перемещенцу, что к чему, но здесь ситуация совершенно иная! Эльфы общаются со своими богами!

– Основную часть теории я слышала от Шердома. Он мне не нравится, но он – настоящий маг. И он посвящен в твои тайны! Он продал тебе душу!

– Лёля, перестань искать отговорки.

Нет. Не перестану. Потому что я не могу и не хочу смириться с мыслью, что все, сделанное мной в этом мире, зря! Не хочу верить, что каргуля умрет от рук людей. Не хочу думать о том, что Орис погибнет. Что канализация – выстраданное, излюбленное изобретение – исчезнет!

– Но ведь ты утратил власть над эльфами. Они прокляли тебя и забыли! Ты обижен. И ты… ты умираешь!

Нет, от этого аргумента Арху не отвертеться. Выживание – инстинкт, и даже высококультурный эльфийский бог не способен добровольно лечь в гробик.

– Я не умираю, Лёля… Я буду существовать до тех пор, пока существует Время. Более того… я способен безболезненно преодолевать точки гибели эпох, потому что я – покровитель Времени. Мое бессмертие – абсолютно.

– Тогда зачем?! Почему!

– Сперва любопытство, после… – начал было Арх.

Я не выдержала и выдала свою, честную версию:

– Козел! Ты просто ушастый козел!

– Лёля…

– Клоунессу себе нашел, да? Как ты мог, Арх?! Как ты мог! Я же верила тебе, я… я…

– Лёля, успокойся, пожалуйста.

Нет. Не успокоюсь. Этот мир прожевал и выплюнул. Растоптал и выбросил. Сломал, как надоевшую куклу. Черт! Я же с самого начала знала, что эльфы – уроды!

– Моя мутация. Она останется? – севшим голосом, спросила я.

На лице проклятого бога отразилось сожаление. Он наконец разжал объятия.

– И мутация, и память.

– А Грегор и Антуан? Они будут помнить о том, что случилось?

– Вообще, память оставляют только операторам временного перехода. У инициаторов ритуала останется фрагментарная память, у остальных – ничего.

– Значит… каргуля и Орис тоже забудут?

Среброволосый кивнул и добавил:

– А Георганус, как оператор перехода, будет помнить все. Он возненавидит людей еще сильнее. Попытается ужесточить правила содержания, но общество его не поддержит. Инициатива короля покажется аристократии необоснованной. После, когда король расскажет о будущем, его обследуют и придут к выводу, что монарх помутился рассудком. А спустя несколько тысячелетий один принц прочтет хроники о жизни предка и решит, что Георганус был прав, а его попросту не поняли. И вызовет монарха в будущее…

– То есть… Все было предопределено?

– Во временном потоке отображаются только точки перехода, вариант действия оператора может быть любым.

– Черт! Какие же вы уроды.

– Лёля…

Я увернулась от его прикосновения. Смахнула с ресниц злые, жгучие слезы.

Нет. Не верю. Не могу и не желаю верить, что все зря.

Я знаю – Арх врет! Нагло и цинично. И если поймать его на лжи – признается, что все не так.

– А лошадь?

– Какая лошадь? – нахмурился бог.

– Та, на которой ты приехал за мной к Шердому! – Глупость, наверное, но этот вопрос почему-то показался крайне важным. Будто, зная ответ, смогу переиграть все. – Куда она пропала?

Арх отвел взгляд, на губах вспыхнула неуместная улыбка.

– Понимаешь… я же не один в эту авантюру ввязался.

– Поясни!

– Черт, Лёля… Я обещал, что никому не скажу.

– Арх!

Проклятый бог тяжело вздохнул, но все-таки заговорил:

– Тогда, в замке Атаэль, Эркас потребовала спасти графа Фактимуса. Я переселил его душу в тело графа Дарралиэля, а тело самого Ориса мы забрали и перенесли в мое святилище. И вот мы с Эркас штопаем Ориса, попутно присматриваем за тобой и лже-Дарралиэлем…

На последней фразе голос проклятого бога чуточку изменился, в нем появились рычащие нотки. М-да, я тоже помню ту кровать.