Глухая стена - Манкелль Хеннинг

- Говорят, технический прогресс сделал мир меньше, - сказал Хёкберг. - С этим можно поспорить. Но мой мир, без сомнения, стал больше. Сидя здесь, в этом плохоньком домишке на окраине Истада, я могу участвовать в торгах на всех мировых рынках. Могу подключиться к букмекерским конторам в Лондоне или Риме. Могу купить опцион на Гонконгской бирже и продать американские доллары в Джакарте.

- Вправду так просто?

- Не совсем. Требуются разрешение, связи, знания. Но в этой комнате я в средоточии мира. Когда угодно. Сила и уязвимость идут рука об руку.

Они вернулись в гостиную.

- Я бы хотел взглянуть на комнату Сони, - сказал Валландер.

Хёкберг провел его вверх по лестнице, мимо комнаты, которую, видимо, занимал мальчик по имени Эмиль. Хёкберг кивнул на одну из дверей.

- Я подожду внизу. Если я тебе не нужен.

- Нет, пожалуйста.

Тяжелые шаги Хёкберга стихли внизу. Валландер отворил дверь: скошенный потолок, приоткрытое окно. Тонкая гардина легонько колыхалась на ветру. Не двигаясь с места, он обвел комнату взглядом. Зная по опыту, как важно самое первое впечатление. Позднейшие наблюдения, конечно, способны выявить скрытый драматизм, заметный далеко не сразу. Но все же он непременно возвращался к самому первому впечатлению.

В этой комнате жила девушка. Ее-то он и искал. Кровать застелена. Повсюду розовые цветастые подушки. У одной короткой стены - стеллаж, уставленный несметным количеством игрушечных медвежат. На дверце гардероба - зеркало, на полу - толстый ковер. У окна - письменный стол. Совершенно пустой. Валландер долго стоял на пороге, рассматривая комнату. Здесь жила Соня Хёкберг. Потом вошел, присел на корточки, заглянул под кровать. Пыльно, только в одном месте отпечатался след какого-то предмета. Валландер вздрогнул. Он догадался, что там лежал молоток. Выпрямился, сел на кровать. Неожиданно жесткая. Пощупал лоб: опять поднялась температура. Склянка с таблетками лежала в кармане. В горле по-прежнему скребут кошки. Он встал, выдвинул ящики письменного стола. Ни один не заперт. Ключей вообще нет. Он и сам не знал, что ищет. Может быть, дневник или фотографию какую-нибудь. Но содержимое ящиков не привлекло его внимания. Он снова сел на кровать, размышляя о своей встрече с Соней Хёкберг.

Это ощущение возникло у него сразу. Едва он открыл дверь в комнату.

Что-то здесь было не так. Соня Хёкберг и ее комната совершенно друг с другом не сочетались. Он не мог представить ее себе в этой обстановке, среди розовых медвежат. И все-таки комната ее. Он старался понять, что это может значить. И что правдивее? Соня Хёкберг, с которой он встречался в управлении? Или комната, где она жила и спрятала под кроватью окровавленный молоток?

Много лет назад Рюдберг учил его слушать. «У каждой комнаты свое дыхание. Надо лишь прислушаться. Комната расскажет много секретов о человеке, который в ней живет».

Поначалу Валландер отнесся к совету Рюдберга с большим сомнением. Но со временем понял, что Рюдберг преподал ему необычайно важный урок.

Ну вот, еще и голова заболела. В висках стучало. Он встал, открыл дверцу гардероба. Одежда на плечиках, внизу обувь. Да, только обувь и рваный медвежонок. На внутренней стороне двери - киноафиша. «Адвокат дьявола». В главной роли - Аль Пачино. Валландер помнил его по «Крестному отцу». Он закрыл гардероб, сел на стул возле письменного стола. Так комната была видна в другом ракурсе.

Чего-то здесь недостает. Ему вспомнилась комната Линды, когда она была тинейджером. Игрушечных зверушек у нее, понятно, тоже хватало. Но в первую очередь - портреты кумиров, они менялись, однако так или иначе присутствовали непременно, в том или ином виде.

В комнате Сони Хёкберг ничего такого не было. А ведь ей девятнадцать лет. Только киноафиша в гардеробе.

Валландер еще несколько минут побыл в комнате. Потом вышел, спустился вниз. Эрик Хёкберг ждал его в гостиной. Валландер попросил стакан воды, принял свои таблетки. Хёкберг испытующе посмотрел на него:

- Нашел что-нибудь?

- Я просто хотел посмотреть.

- Что с ней теперь будет?

Валландер покачал головой:

- Она подлежит уголовной ответственности и признала свою вину. Ей будет нелегко.

Хёкберг молчал. Валландер видел, что он очень удручен.

Потом он записал телефон Хёкберговой свояченицы в Хёэре. А засим распрощался.

Ветер усилился. Налетал шквал за шквалом. Комиссар поехал обратно в управление. Чувствовал он себя паршиво. После пресс-конференции надо сразу домой и в постель.