Пирамиды - Пратчетт Терри

— Тепло ощущается на ощупь, — выдохнул он. — Это удивительно!

— Почему?

— Для того чтобы раскалить такую массу, я имею в виду столько тонн…

— Не нравится мне все это, Два-бэ, — дрожащим голосом произнес 2-а. — Давай бросим камень здесь, и все. Уверен, так будет правильнее всего, а утром пошлем сюда народ, они точно знают, что…

Слова его перекрыл рев. В пятидесяти футах над их головами еще один язык пламени пляшущей колонной вознесся к небу. Птаклюсп 2-а вцепился в помост.

— Будь все проклято! Я больше не могу…

— Потерпи еще минутку, — перебил Птаклюсп 2-б. — Что же все-таки скрипит? Камень скрипеть не может.

— Не будь идиотом, весь этот чертов помост сейчас рухнет! — Птаклюсп 2-а, выпучив глаза, уставился на брата. — Ну скажи, скажи, что это он так скрипит!

— Нет, на этот раз я абсолютно уверен. Скрипит изнутри.

Братья уставились друг на друга, затем одновременно взглянули на шаткую лестницу, уходящую к вершине — или туда, где она должна была быть.

— Давай! — скомандовал Птаклюсп 2-б. — Она никак не может зажечься, нужен разряд…

* * *

В этот момент словно взревели все континенты разом.

Теппик ощутил все на собственной шкуре. Кожа его съежилась. Будто кто-то схватил его за уши и пытается свернуть ему шею.

Он увидел, как начальник стражи, упав на колени, пытается сдернуть с головы шлем, — и запрыгнул в стойло.

Вернее попытался запрыгнуть. Все кругом перекосилось, и он грузно рухнул на пол, который сейчас, похоже, сомневался: а не превратиться ли ему в стену? Теппик с трудом встал на ноги, но его бросало из стороны в сторону, и он, пытаясь сохранить равновесие, выделывал какой-то нелепый танец.

Очертания конюшни исказились, как в кривом зеркале. Когда-то, еще в Анке, Теппик видел одно такое зеркало: он и его друзья скинулись по монетке, чтобы заглянуть в “Бродячее Душераздирающее Заведение д-ра Инкогнито”. Но тогда ты знал, что это всего лишь изогнутое стекло, в котором голова твоя вытягивается сосиской, а ноги расплющиваются, словно футбольные мячи. Жаль, все творящееся вокруг не могло получить такого же невинного объяснения. Возможно, чтобы вернуть окружающему нормальный вид, сейчас потребовалось бы как раз кривое зеркало.

На ватных ногах он бросился туда, где находились Птраси и верховный жрец. Перекрученный, сплюснутый, изогнутый мир колыхался вокруг него, но он все же успел от души порадоваться, увидев, как Птраси, старающаяся вырваться из объятий Диоса, влепила жрецу звучную оплеуху.

Теппик двигался как во сне, расстояния то уменьшались, то неправдоподобно увеличивались, будто реальность стала растяжимой. Еще один шаг — и он налетел на Птраси и Диоса. Схватив девушку за руку, Теппик потянул ее назад, к стойлу. Лежащее там животное по-прежнему жевало свою жвачку, наблюдая за происходящим с легким верблюжьим интересом. Теппик схватил ездовую тварь за уздечку.

Стражники потеряли к ним всякий интерес, и никто не попытался остановить беглецов, когда те бросились через открытую дверь в беснующуюся ночную тьму.

— Попробуй закрыть глаза, — посоветовала Птраси.

Теппик попробовал. Сработало. Прыгавший и мелькавший двор, чьи четырехугольные очертания дрожали, как натянутая тетива лука, превратился во вполне устойчивую под ногами землю.

— Какая ты умница, — похвалил Теппик. — И как только ты до этого додумалась?

— Когда мне страшно, я всегда закрываю глаза, — пожала плечами Птраси.

— Неплохая идея.

— Но что происходит?

— Не знаю и знать не хочу. Мне кажется, лучше убираться отсюда куда-нибудь подальше. Ты что-то говорила о том, как верблюда можно заставить опуститься на колени… У меня с собой куча острых предметов.

Верблюд, живо схватывающий человеческую речь, когда речь идет о разного рода угрозах, грациозно преклонил колени. Теппик с Птраси уселись верхом, но стоило животному подняться на ноги, как мир вокруг опять зашатался, готовый вот-вот рухнуть.

Верблюд прекрасно понимал что происходит. Если у вас три желудка и пищеварительный длиной в фабричный трубопровод, всегда есть время посидеть и подумать.

Не случайно все открытия в области высшей математики совершаются в жарких странах. Тому своим физиологическим строением способствуют все верблюды: взять хотя бы презрительное выражение их морд и знаменитый изгиб. губ — естественный результат их способности к извлечению квадратного корня.