Я надену чёрное - Пратчетт Терри

Тиффани ловко подскочила и выхватила ее у него из рук, и прежде чем охранники спохватились, снова сидела в кресле.

— Как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне, даже не глядя в глаза! — Но естественно она знала, что означают его слова. Ее отец был владельцем фермы. У него права имелись. А у нее — нет. — Послушай, — сказала она, — ты не можешь просто взять, и прогнать меня. Я не сделала ничего плохого.

Роланд вздохнул:

— Я в самом деле надеялся, мисс Болит, что вы увидите в этом смысл, но поскольку вы настаиваете на полной невиновности, я вынужден перечислить следующие факты. Первое. Вы подтверждаете, что забрали ребенка по имени Эмбер Петти у ее родителей и поместили ее у народа фей, которые живут в норе под землей? Разве это подходящее место для юной особы? По словам моих людей, там поблизости много улиток.

— А теперь послушай ты, Роланд…

— Вам следует обращаться к моему будущему зятю «милорд», — рявкнула Герцогиня.

— А если я не стану, ударите меня своей палкой, ваша милость? Будете твердо брать крапиву?

— Как ты смеешь! — произнесла Герцогиня, сверкнув глазами. — Ты будешь терпеть такое обращение с твоими гостями, Роланд?

По крайней мере сейчас его замешательство не было наигранным.

— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы только что говорили, — сказал он.

Тиффани ткнула пальцем в Герцогиню, что вызвало нервное хватание телохранителями Герцогини табельного оружия, что в свою очередь заставило схватиться за свое оружие, не желавших отставать, стражей замка. К тому времени, когда мечи были опущены и аккуратно помещены обратно на положенное место, Герцогиня уже подготовила контрудар.

— Вам не следует оставлять без внимания подобное несоблюдение субординации, молодой человек! Ты — Барон, и уведомил эту… это создание о том, что повелеваешь покинуть твои земли. Если она не исполняет прямой приказ, и своевольно настаивает на том, чтобы остаться, мне не нужно напоминать тебе о том, что у нее есть родители, которые являются владельцами недвижимости?

Тиффани уже была на взводе из-за «создания», но к ее удивлению Барон покачал головой и ответил:

— Нет. Я не могу наказывать добрых хозяев за то, что у них непутевая дочь.

— Непутевая? Это даже хуже, чем «создание»! Да как ты сме…! — Тут ее мысли смешались. Он бы не посмел. И никогда не смел, никогда за все время их знакомства, за все время, пока она была просто Тиффани, а он просто — Роланд. Это были странные отношения, в основном потому, что отношениями они совсем не были. Их не манило друг к другу — их швырнуло притяжением мира. Она была ведьмой. А это означает, что она автоматически стала отличаться от остальных деревенских детишек. А он был сыном Барона. Что так же автоматически означает, что он отличается от остальных деревенских детишек.

И вот что неверно — их вера, сидящая где-то глубоко в подсознании, что раз двое настолько отличаются от остальных, значит, они должны быть похожи. Но постепенное открытие того, что это не так, не прошло для них легко, и осталось еще очень много такого, чего бы им хотелось оставить недосказанным. Но вдруг все закончилось, потому что никогда не начиналось. Или было, но, разумеется, понарошку. И так было лучше для них обоих. Ну, разумеется. Конечно. Да.

И все это время он никогда не был таким, таким холодным, и таким глупым, надутым, за что уже нельзя было винить одну мерзкую Герцогиню, хотя Тиффани этого бы и хотелось. Нет. Случилось другое. И ей следовало вести себя осторожнее. И тут, глядя на то, как они глядят на нее, она поняла, как некто может быть и глупым и умным одновременно.

Она взяла стул, аккуратно поставила его прямо перед столом Барона, уселась сверху, сложила на груди руки и произнесла:

— Мне очень жаль, милорд. — Затем она повернулась к Герцогине и продолжила: — И для вас, ваша милость. Я на время забыла свое место. Больше этого не повторится. Благодарю.

Герцогиня хмыкнула. Для Тиффани было невероятно подумать о ней что-то меньшее, но хмыкнуть? После такого самоунижения? Смиренное раскаяние юной нахальной ведьмы достойно большего. Какого-нибудь заявления, достойного запечатления в скрижалях. Нет, правда, она могла бы сделать над собой усилие.

Роланд уставился на Тиффани. Будучи не прибавленным он почти отминусовался. Она смутила его еще больше тем, что вернула ему помятый лист бумаги со словами:

— Не желаете ли разобраться с остальными вопросами, милорд?