Как Путин стал президентом США: новые русские сказки - Быков Дмитрий Львович

Первым неладное почуял Змей Горыныч. Он всегда считал себя политическим тяжеловесом, и не без оснований. Хотя при воцарении Красного Солнышка он уже получил как следует по всем трем шеям за неумеренные амбиции, на своей территории он все еще был царем, богом и воинским начальником, и земледельцы, проживавшие под его властью и обираемые до последнего поросенка, все еще считали себя привилегированной частью населения. Терпеть такого двоевластия, однако. Красное Солнышко отнюдь не собиралось. Для начала был законодательно ограничен пищевой рацион Горыныча: согласно новым правилам корму ему полагалось уже не на троих, как в языческие времена, а на одного, хотя бы и трехглавого. После князь несколько раз тактично намекнул, что время политических динозавров прошло. Голов у змея как-никак было три, и оттого он раньше прочей нечисти смекнул, что период переговоров на этом закончился, а дальше надо либо громко клясться в вечной верности, либо прощаться с головами. Однажды, ясным апрельским утром, мирно дремавшие на своих конях богатыри были разбужены жалобным шипением.

— Чтой-то серой понесло, — протирая глаза, заметил Добрыня.

— Супостат, что ли? — обнадежился Муромец, привычно делая ладонь козырьком: этот жест позволял одновременно отдавать честь и присматриваться.

— Рептилию чую! — догадался Алеша и первым схватился за меч.

— Ну, чего приполз? — спросил Муромец, разминая затекшие члены. — Биться хочешь? Давно что-то я не бился…

— Какое биться, Илюша! — замотал всеми тремя головами Змей Горыныч. — Нешто можно биться во времена формирования новой национальной идеологии! Ты народный герой, я народный герой… чего нам делить-то!

— А обзывался! — вспомнил злопамятный Попович. — Говорил, мол, политические младенцы! под себя ходим! Я, говорил, дуну, плюну — и нету никакого единства! То ли дело я — три головы, одна пищеварительная система!

— Господи! — набожно воскликнул Горыныч, проникшийся новой верой. — Кто старое помянет, тому глаз вон! Ну хотите — зуб! Поймите, истина не всегда фазу пробивает себе дорогу: нужно привыкнуть, посмотреть, как оно будет… Но теперь я проникся, совершенно проникся и прошусь к вам. В конце концов, у меня огромный опыт управления, и вообще шесть голов лучше, чем три.

Богатыри переглянулись.

— Оно бы можно, — кротко предложил незлобивый Муромец. — Будем на ем чайник кипятить… каклеты…

В доказательство его слов Горыныч несильно пыхнул пламенем. Добрыня прикурил.

— Да, но платформа? — спросил рассудительный Алеша. — На какой платформе мы объединимся? Слышь, чудо-юдо, есть ли у тебя убеждения?

— А как же! — хором воскликнули три головы. — Центристы мы!

— Неправда, — покачал головой Добрыня, — это мы центристы.

— Ну так и мы по тому же принципу устроены! — заорали головы. — Вас трое, и нас трое! В центре центр, а по бокам солидарные левые и правые! Вы сами-то за что?

— Мы за добро, — уверенно сказал Добрыня. — За все хорошее мы.

— Ну и мы за добро! — крикнул Горыныч. — Кто же против добра-то? Я очень люблю стариков и детей! Стариков, конечно, меньше, потому они жестче. Но с голодухи, бывало, что и стариками не брезговал. А дети — это вообще милое дело! Дети, хорошо я к вам отношусь?

— Отлично, батюшка! очень вами довольны! — хором запищали дети из горынычева брюха. У него там была своя небольшая пионерская организация.

— Да ладно, — не очень уверенно сказал Добрыня. — Чего там, Леш. Нам князь еще спасибо скажет. Он сам же говорил: чем больше, тем лучше. Ну и будет у него большая партия власти, поголовье сразу вдвое увеличится. Он что, против?

— Ну давайте, — решил Муромец. — Ты же, змеюшка, не будешь больше бесчинств творить?

— Никогда! — замотал головами Горыныч. — То есть буду, но исключительно в рамках партии власти!

— А, — махнул рукой Попович, — валяй. Будем большой партией политического центра. А что это там свищет?

Свист и шелест крыльев неутомимо приближались. Вскоре на поляну, где новоявленный член партии власти лакомился кровавой пищей, а три богатыря привычно бдели на выносливых конях, осторожно спланировал Соловей-разбойник.

— Здорово, ребята, — отдуваясь, приветствовал он носителей державной идеологии. — Предложение имею. Свистуны нужны?

— Да мы сами с усами, — добродушно усмехнулся Муромец, заложил в рот два пальца и пронзительным свистом обрушил несколько вековых сосен.