Посрамитель шайтана - Белянин Андрей Олегович

– За ней пришёл собственный муж, и если только добрейший падишах даст им возможность увидеться, – тихой сапой влез Ходжа, – то, возможно, любящие сердца вновь обрадуются друг другу, и брак, заключённый по законам шариата, будет спасён вашей милостью.

– Ой, а можно я сначала всё-таки досмотрю, как он ворует? – начал было Наджим и запнулся, уставившись на собственные пальцы. На них не было ни одного перстенька! Оболенский низко поклонился, разжал кулак и ссыпал всё украденное на изящную ладонь властителя Самарканда.

– А меня так научите?

– Воровство – грех! Аллах накажет, – наставительно напомнил бывший визирь, а его голубоглазый друг неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу:

– Блин! Мы же про Ахмеда забыли! У вас там, в здании гарема, какая-то агрессивная обезьяна бегает. Поломает же парня, его спасать надо!

– О нет, это старая Нана, – по-детски рассмеялся аль-Газали. – Она ручная и очень добрая. Просто ваш Аслан-бей очень настаивал, и мы решили пошутить… Она никого не тронет. Надеюсь, ваш друг не обидит её в темноте?

– Хуже, – едва сдерживая хохот, переглянулись соучастники. – Он будет с ней очень ласков… но напорист!

Глава 50

– Пойдёмте, – встал юный падишах. – Мы вместе спросим эту шумную женщину, какой из городов она предпочтёт – Багдад или Коканд? В Самарканде я уже немного устал от неё…

– А с чего бы это вы тут к ней так предупредительно дружелюбны? Она вам что-нибудь сломала?

– О нет, почтеннейший Багдадский вор! Просто однажды я возвращался со своей свитой с охоты и мой конь вдруг испугался случайно разбившейся крынки с прилавка уличного гончара. Я упустил поводья, и мы проскакали полбазара, топча хурму и персики, и судьба могла бы сыграть со мной злую шутку, но на дороге встала крупная женщина, не прикрытая целомудренной паранджой. Она одной рукой поймала за шкирку жеребца, а другой нежно сняла меня с седла. Потом, кажется, даже слегка отшлёпала нас обоих за баловство… Я счёл своим долгом оказать ей гостеприимство.

– Вай мэ, так у вас не любовь?! – облегчённо выдохнул домулло, поправляя платье, и тут же прикусил язык. Первый же акт любви могучей аль-Дюбины и хрупкого падишаха грозил бы неисчислимыми травмами последнему…

Вышколенные слуги торопливо распахивали двери, полный сумеречных подозрений Аслан-бей напряжённо шествовал сзади, а Наджим, Ходжа и Оболенский, весело болтая, спешили в южное крыло.

Ситуация складывалась парадоксальнейшая – оказывается, на Востоке были и ХОРОШИЕ падишахи! Не все сплошь злодеи, тираны, дебилы и извращенцы, а и нормальные, прогрессивные представители центрального управленческого аппарата.

Конечно, многое можно списать на молодость и неопытность тогдашнего властителя Самарканда, но, с другой стороны – нельзя же всё время мазать власть одним только чёрным цветом?! В конце концов, не место красит человека, а человек место! Ведь были и в нашей истории цари-реформаторы, цари-освободители, цари-мученики…

К узорным дверям женской половины южного (точно южного?!) крыла вся делегация подошла как раз в тот момент, когда за ними исчез хвост последнего котика. Что именно усатым-полосатым понадобилось по ночи у падишахских жён, до поры оставалось неизвестным. Поэтому и мы пока опустим эту сюжетную линию…

Юный владыка Наджим аль-Газали потребовал позвать к нему самого главного евнуха. Стража быстренько метнулась туда-сюда и представила пред оленьи очи господина толстого лысого гражданина в просторном белье, без следа растительности на пухлой физиономии, но с неизменно изысканной улыбкой.

– Я счастлив служить моему возлюбленному повелителю!

– «Возлюбленный…» – это просто вежливая форма обращения. – Насреддин наставительно пихнул локтем в бок вытаращившегося Оболенского. – И не делай такое лицо, о вечно думающий о неприличном…

Меж тем, узнав о цели визита, евнух бодро доложил начальству о наличии в подотчётном ему коллективе искомой девицы и лишь выразил некоторое сожаление по поводу того, что она, возможно, уже отошла ко сну.

– Ну, так сходи и разбуди! Нашёл проблему…

В ответ улыбчивый толстяк посмотрел на Оболенского так, словно тот желал его смерти, и напомнил своему господину, что достойнейшая Ирида на ходу останавливает лошадь. То есть если в процессе побудки она захочет остановить его (евнуха), то это у неё может получиться столь эффективно, что ему (ещё раз евнуху) придётся резко искать замену, а всем присутствующим скидываться на пристойные похороны (всё того же, чёрт бы его побрал, евнуха!).