Жизнь так коротка - Зябнев Игорь

Появились кинотеатры, где за умеренную плату можно было посмотреть цветные художественные фильмы. По радио транслировались новости, музыкальные произведения, передачи, пропагандирующие здоровый образ жизни, высокохудожественные театральные и литературные постановки. Большими тиражами выходили разнообразные газеты и журналы.

Однако я с самого начала ввёл жёсткую цензуру в средствах массовой информации и книжной продукции. Так, запрещалось подробно описывать сцены насилия, печатать шокирующие людей фотоснимки о различных катастрофах и несчастных случаях, употреблять ненормативную лексику. В остальном свобода прессы не ограничивалась, а журналистская этика прямо подразумевала невмешательство средств массовой информации в личную жизнь людей.

Демократии в Империи не существовало. Не было ни парламента, ни политических партий. Тем не менее, действовала весьма гуманная Конституция, гарантом которой являлся Верховный Правитель. Он же своими указами вносил в неё по мере необходимости те или иные поправки.

Согласно Конституции, незыблемыми правами населения являлись право на труд и на отдых, на пенсионное обеспечение в случае наступления инвалидности и по возрасту, право на бесплатное образование и медицинское обслуживание. Никто не мог быть посажен в тюрьму, а тем более казнён без должных к тому оснований.

Стройная судебная система практически не давала сбоев. Все мало-мальски серьёзные уголовные дела рассматривались исключительно при помощи присяжных заседателей, произвольно выбираемых из числа простых жителей. Если возникали хоть какие-нибудь сомнения в виновности лица, которому по закону грозила смертная казнь, то его приговаривали к пожизненному заключению, но ни в коем случае не казнили. Это помогало избежать непоправимых судебных ошибок. В случае осуждения невиновного человека, он подлежал реабилитации в глазах общественного мнения с выплатой крупной денежной суммы за счёт государства.

В то же время Конституция жёстко ограничивала права отдельных групп населения, если они действовали в ущерб интересам нации в целом. Так, за пьянство нарушителя помещали в колонию-поселение, откуда он мог выйти только по заключению медицинской комиссии, признавшей его лечение эффективным. Кроме того, освобождаемый субъект давал подписку о том, что ни при каких обстоятельствах не начнёт пить вновь. Если же он всё-таки нарушал своё обещание, то снова попадал в колонию, на этот раз пожизненно. В связи с тем, что в колонии алкоголики всё равно были полностью лишены спиртного, а работали даже больше, чем на воле, попадать сюда во второй раз никому из нарушителей не хотелось. Хотя, по-видимому, полностью победить этот человеческий порок невозможно, и колонии-поселения не пустовали. По крайней мере, я добился того, что эти люди были вынуждены трудиться на благо общества, и каждый из моих подданных знал, чем может для него закончиться злоупотребление алкоголем.

Идентичные меры воздействия после опубликования моего указа на эту тему стали применять к тем лицам, которые, несмотря на предупреждения, пристрастились к курению. Вовремя принятый закон способствовал тому, что курение табака не вышло за пределы колоний, расположенных на Больших Антильских островах.

На индейцев этот указ не распространялся: то была их земля и их обычаи. Да и курили они редко. Зато если англичанин угощал индейца спиртным, пусть даже пивом – за это получал два года тюрьмы. Конституция Империи прямо запрещала эксплуатацию и унижение человеческого достоинства исконного населения колоний.

В Конституции имелась запись о неприкосновенности частной собственности, и эта норма соблюдалась неукоснительно. Однако земля и её недра принадлежали народу. Земельный участок в разрешённых законодательством случаях можно было взять в долгосрочную аренду.

Уже длительное время существовал крупный частный капитал, на развитие которого предприимчивые семьи копили деньги веками. Закон разрешал иметь в собственности заводы и фабрики, производящие определённые виды продукции. Права рабочих и служащих на таких предприятиях ничем не отличались от государственного сектора. Я категорически запретил саму возможность появления частных монополий.

Трудовая дисциплина, как на государственных, так и на частных предприятиях соблюдалась неукоснительно: нерадивых наказывали рублём, трудолюбивых поощряли материально, способных работников продвигали по службе. Взятки и казнокрадство среди чиновников встречались редко в связи с тем, что преступившие закон лишались всех благ: высокой пенсии, уважения в обществе. Их имущество подлежало конфискации, а сами они получали длительные сроки лишения свободы, вплоть до пожизненного.