Флоузы - Шарп Том

— Черта с два, — машинально ответил Вильсон, но тоже быстренько сложил вещи и покинул дом, заглянув по дороге к Флоузам, чтобы оставить Джессике ключ и сказать, что они съезжают:

— Мы уезжаем и никогда сюда больше не вернемся. Этот проклятый дом набит привидениями.

— Ничего подобного, мистер Вильсон, — возражала Джессика, — просто в нем плохо пахнет. Но, если уж вы решили съехать, не могли бы вы оставить мне об этом письменное извещение?

— Завтра, завтра, — ответил Вильсон, не любивший тратить свое время на пустяки.

— Сейчас, — сказал Локхарт, появляясь из холла с соответствующим бланком в руке.

Вильсон поставил чемодан и подписал официальное извещение о том, что он отказывается от своих прав на проживание в доме номер 11 по Сэндикот-Кресчент, начиная с сего момента и без всяких условий.

— Великолепно, — сказала Джессика, когда он ушел. — Теперь мы сможем продать этот дом и у нас будут деньги. Но Локхарт отрицательно покачал головой.

— Не торопись, — сказал он. — Если мы будем продавать, то все дома сразу. Есть такая штука, как налог на приращение капитала.

— Господи, дорогой, почему все всегда так сложно? — сказала Джессика. — Почему ничего нельзя сделать просто?!

— Можно, дорогая, можно, — ответил Локхарт. — Не ломай над этим свою очаровательную головку. — И он отправился в дом Вильсонов и вновь начал там что-то делать, мудря с пластмассовыми шлангами, газом и канализацией. Когда в тот же вечер он опустился в своем резиновом костюме в люк канализации, держа в одной руке фонарь, а в другой — большую порцию шпаклевки, в голове Локхарта уже был готовый план убийства. О’Брайену придется пожалеть о том дне, когда он проигнорировал угрозу от местных боевиков ИРА. Таща за собой пластмассовый шланг, Локхарт добрался до того места, где в общую канализацию подсоединялся сток из туалетов дома О’Брайена. Их было два: один на первом этаже, а второй в ванной комнате наверху. Локхарт быстро протолкнул вверх по канализационной трубе пластмассовый шланг, а затем закрепил его в таком положении с помощью шпаклевки. Затем он прополз обратно, выбрался из люка, закрыл его за собой и вернулся в пустой дом Вильсонов. Там он включил газ, к которому был подсоединен пластмассовый шланг, и подождал. Снаружи все было тихо. В полицейской машине, стоявшей у въезда на Сэндикот-Кресчент, изредка бормотала рация, но никаких сообщений о нарушениях общественного порядка в Ист-Пэрсли не поступало, ничто не привлекало к себе и внимания полицейских. Лишь в туалете на первом этаже дома О’Брайена что-то слегка булькало и урчало. Сам О’Брайен спал крепким сном наверху, пребывая в уверенности, что полиция надежно охраняет его. Среди ночи он встал, чтобы сходить в туалет, и ему показалось, что пахнет газом. Но, поскольку в его доме газа вообще не было и все нагревательные приборы работали только от электричества, он решил, что ему померещилось со сна, и отправился назад в постель. Спал он и дальше крепко и спокойно, но, когда проснулся утром и спустился вниз, запах газа был уже несомненным и очень сильным. Мистер О’Брайен схватился за телефон и одновременно за сигарету и, набирая номер аварийной службы, чиркнул спичкой.

Последовавший взрыв затмил все прочие катастрофы, случившиеся на Сэндикот-Кресчент до этого. Вспышка пламени охватила О’Брайена, прорвалась на кухню, вышибла парадную и заднюю двери и все окна первого этажа, разрушила зимний сад, сорвала штукатурку с потолка и превратила толстые осколки фаянсового унитаза в шрапнель, вылетавшую из двери и глубоко врезавшуюся в противоположную стену холла. В одно мгновение дом номер 9 превратился из английского «баухауса» в берлинский бункер под бомбежкой, где один за другим гремели взрывы, рушились шкафы с посудой и полки с литературой по гинекологии. И, наконец, огненный шар взмыл вверх, на второй этаж, сорвал плоскую крышу и разбросал кусочки бетона на дорожке перед домом и в саду позади него. Каким-то чудом сам О’Брайен остался жив. Его, правда, оторвало от телефона и с телефонной трубкой в руке выбросило через окно гостиной на дорожку перед домом, совершенно голого, как когда-то метавшегося тут Симплона, но черного от покрывшей его гари и копоти и с абсолютно дотла сгоревшими усами и волосами. Он сидел на гравии, извергая ругань и проклятия в адрес ИРА и ни на что не способной английской полиции. Тут его и нашли полковник Финч-Поттер со своим бультерьером.