Страсти по Марии - Бенцони Жюльетта

Эти события происходили в то время, когда мадам де Шеврез вернулась в Дампьер. Мадам де Конти в деталях обрисовала своей подруге события последних недель. Герцогиня слушала ее с неподдельным вниманием, поскольку речь шла о делах, неизменно ей интересных и, как ей казалось, сулящих для нее немалую выгоду. В случае если Людовик XIII и Ришелье развяжут войну против Испании, родины ее королевы, Мария была готова полностью отдать себя делу, столь значимому для королевы Анны. А если разразится конфликт, трудно будет предугадать, кто же из него выберется живым. Исчезни Людовик – снова откроется возможность заняться соединением судеб Анны Австрийской и Гастона Орлеанского, раз судьбе угодно было сделать его вдовцом. А то, что эти смелые замыслы были сродни предательству, не могло нарушить безмятежного сна мадам де Шеврез.

С присущей ей живостью Мария тут же поделилась с подругой только что зародившимися мыслями и чудесными перспективами, уже мерещившимися ей вдали, однако, к ее удивлению, мадам де Конти – будучи обвенчана тайно, она продолжала носить эту фамилию – не только не поддержала, но попыталась охладить ее пыл.

– Послушайте, Мария, нельзя же так: вы намереваетесь делить шкуру неубитого медведя!

– Вы и поговорки, это что-то новое! Уж не изменило ли вам остроумие?

– Упаси боже! Просто хочу сказать, Франция пока еще не объявляла войну Испании. И потом, даже отправившись на войну, наш король может вернуться с нее живым и невредимым, хотя, это нельзя не признать, храбрится он лишь на людях. Наконец, упоминание о вас все еще вызывает у короля гримасу, и возвращение вам королевской милости пока не состоялось, так что я бы посоветовала вам держаться незаметно, хотя бы какое-то время.

– О! Это вопрос нескольких недель, а может, и дней! – беззаботно заметила герцогиня. – Перед отъездом из Лорена меня заверили в том, что король Англии и герцог Карл сделают все, чтобы меня не мешкая вернули к королеве. Королева сама написала мне, что требует того же!

– Хороши адвокаты, ничего не скажешь! Английский король только что потерпел поражение, он выпрашивает мир, и ему теперь не до каких бы то ни было требований. Наш лоренский кузен несомненно в более выгодном положении, ведь ему удалось добиться освобождения лорда Монтэгю, но к нему нет доверия. Что касается королевы, она после случившегося с Шале наверняка под подозрением! Король убежден, что она, а вместе с нею и вы, причастна к его смерти, и не намерен прощать ее, особенно после недавних преждевременных родов.

– Бывает ли король у нее?

– Изредка, он все еще лелеет надежду, до сих пор так и не сбывшуюся, обрести наследника!

– Это болезнь? Вряд ли у него что-нибудь получится! Как жаль, что нет больше бедняги Бекингэма! Он бы мог помочь в этой ситуации.

– Он что же, взял бы Ла-Рошель, сместил бы или казнил Ришелье и короля? Очнитесь, Мария! Даже вы с вашими сетями не в состоянии выловить красавца, достойного королевы. Я знаю, что королева продолжает оплакивать Бекингэма…

– Я тоже! Он был мне замечательным другом! Знаете, Луиза, у меня создается впечатление, что вы и я по разные стороны барьера.

– С чего вы взяли?

– Я вижу, что вы не столь яростно противитесь нашему королю и его мерзкому министру, воздаете почести доблести одного и ни разу не задели колкостью второго. Что это, влияние вашего тайного супруга Бассомпьера?

Мадам де Конти ненадолго погрузилась в молчание. Подперев лицо рукою, на которой временами вспыхивал пурпурным светом огромный рубин, она устремила взгляд своих золотистых глаз в туманную глубину сада за окнами.

– Не знаю! Вам известна его лояльность королю, хотя он и никогда не любил кардинала, да кто его любит? Ни за что в мире я не соглашусь делать что-либо против его воли. Мы уже не молоды, и наша проверенная годами Любовь друг к другу бесконечно нам дорога. Это не значит, что я отказываю в дружбе несчастной королеве. Напротив, ради нее я готова жертвовать собой, но в случае войны я не на стороне Испании, и вы должны поступать так же, хотя бы потому, поверьте мне, что Бассомпьер отправится сражаться… И ваш супруг тоже.

На какое-то время Мария растерялась, не зная, что ответить. Привыкшей оценивать происходящее только с позиций своих собственных интересов, ей никогда в голову бы не пришло подобное проявление верности. Луиза же, жена одного и сестра второго, напротив, была искренна и определенна в своих высказываниях. Выход был найден в привычной для Марии изворотливой манере, которой она владела просто блестяще.

– Ни слова об этом больше! – воскликнула она. – В любом случае пока еще ничего не произошло, этой войны может вовсе и не быть! Вы же знаете, сколь пристрастно Мария Медичи относится к испанцам, она считает их солдатами от Бога, и на Совете ее голос что-то да значит!

– В меньшей степени, чем вам кажется. С некоторых пор разногласия между нею и Ришелье возросли. Король все реже прислушивается к своей матери…

– Что не добавляет ей настроения, но повторяю вам, посмотрим… И не забывайте, что зимой войну не начинают.

Все определилось много раньше, нежели ожидала того Мария: двумя днями позже Клод возвратился в Дампьер с письмом Бассомпьера для Луизы, в котором тот просил ее вернуться как можно скорее, а в ворохе новостей наиболее важным было то, что король на следующей неделе выступает в Монферра с тем, чтобы снять осаду с Касаля. – Как? – воскликнула Мария. – В январе и в горы?

– Да, да! Раз город в осаде, тут уж все равно – что зима, что лето. Неверу нужна наша помощь, и мы идем к нему.

– И вы?

– Разумеется! Кроме того, это лучший способ вернуть вам милость короля. Бассомпьер тоже едет, это решено! Ему и была передана эта новость от короля.

– Неужели у нас мало маршалов, способных вернуть эту кротовую нору? Самочувствие короля…

Шеврез удивленно посмотрел на жену:

– Вы заботитесь о его здоровье? Вот так новость! Однако Касаль – далеко не нора.

– Кто же в ней засел?

– Дон Гонсалес де Кордова, комендант миланских территорий.

– А это означает войну с Испанией, – заключила Луиза, заехавшая перед возвращением в Париж поблагодарить их за гостеприимство. – Лувр скоро узнает ярость королевы-матери, а когда она в гневе, то свой гнев она не прячет.

– Я ничего об этом не слышал. Правда, я не имел чести встретиться с королевой-матерью, однако у нее есть чем утешиться. Во-первых, король оставил ее регентшей…

– Какая несправедливость! – воскликнула Мария. – Регентство по праву принадлежит Анне!

– В случае войны с Испанией, конечно же, это далеко не блестящая идея. Мария Медичи никогда не была инфантой, даже когда ее симпатии находились по эту сторону Пиренеев. Она довольна еще и тем, что рядом остается Гастон Орлеанский.