Потому что ты моя - Клейпас Лиза

Он долго ласкал ее соски, втягивая их, поглаживая языком, превращая в затвердевшие крохотные шарики. Мадлен беспокойно выгнула спину, желая ощутить тяжесть его тела, почувствовать его внутри себя, но Логан отстранился, проведя ладонями вдоль ее тела, словно оставив на нем горящий след.

Пристыженная и опустошенная, Мадлен обнаружила, что умоляющим жестом раздвигает ноги, открывая его пальцам доступ к сочащимся влагой набухшим складкам плоти. И вдруг Мадлен протянула руку и обхватила пальцами его горячее копье, ошеломив Логана неопытной, но пылкой лаской. Задохнувшись, он крепко обнял се и бархатистым голосом прошептал: «Да, Мэдди… вот так…» Рыча от наслаждения, он направлял ее руку, шепча бессвязные слова и опаляя поцелуями ее кожу.

Наконец, понимая, что дольше ему не выдержать, Логан придвинул Мадлен поближе и положил ее ногу к себе на бедро. Ее хрупкое тело, такое нежное и податливое, покорно обвило его, словно они были созданы друг для друга. Он медленно проникал в ее лоно, наслаждаясь взрывом ощущений, шелковистым теплом, окутывающим его. Ее губы крепко сжались, из горла рвались гортанные звуки. Логан медленно входил в нее, пока Мадлен не содрогнулась со стоном, утопая к горячих волнах блаженства. Тогда Логан дал волю своей страсти, с нетерпением ожидая освобождения.

Потом он долго оставался в ней, не разжимая объятий. Ее кожа была тонкой и благоуханной, как лепестки ночного жасмина. Прижавшись губами к шее Мадлен, Логан впитывал в себя привкус пота, лаская языком пульсирующую жилку. Обычно он не позволял себе медлить, надолго оставаться с Мадлен после любовных утех. Эта промедления были слишком интимными и опасными.

На камине размеренно стучали часы, словно насмехаясь над ним. Не обращая внимания на этот звук, Логан расслабился, зарывшись лицом в шелковистые волны волос Мадлен. В конце концов она принадлежала ему. Он мог поступать с ней, как пожелает, лишь позаботившись, чтобы она никогда не догадалась о его любви.

* * *

Вспомнив о своих планах встретиться с драматургом, новая пьеса которого нуждалась в значительной переработке, Логан решил провести эту встречу в кофейне Банбери. В этой кофейне у него был постоянный столик – возле большого окна, сквозь которое щедро лился дневной свет. У Банбери постоянно царила непринужденная, праздничная атмосфера. Логан надеялся, что она поможет смягчить нрав драматурга, который относился к каждому своему слову как к святыне.

– Свари-ка самого крепкого кофе! – крикнул мистер Банбери своей дочери, помогавшей ему. – Мистер Скотт пожаловал!

Логан пробирался к своему излюбленному столику, время от времени останавливаясь, чтобы переброситься парой слов с друзьями и знакомыми. У Банбери собирались представители богемы: художники, философы, толпы писателей с Флит-стрит.

Едва Логан успел разложить на столе экземпляр пьесы, чистые листы и письменные принадлежности, к нему подошел один из меценатов, член общества художников лорд

Бошам.

– Скотт, как мне повезло встретить вас именно сегодня! – радостно воскликнул он. – Я давно хотел поговорить с вами об одном деле… Прошу прощения, вижу, вы кого-то ждете, но я не отниму у вас много времени…

– Слушаю вас, – сказал Логан, указывая на соседний стул.

Лорд Бошам сел и уставился на него с сияющей улыбкой.

– Скотт, я не стал бы вас беспокоить, но памятуя о ваших широких связях в кругу богемы и великодушном покровительстве, которое вы оказываете многим художникам…

Логан перебил его, недоуменно приподняв бровь,

– Можете переходить прямо к делу, милорд. Я не привык к лести.

Меценат рассмеялся:

– По-моему, вы первый из актеров, открыто заявивший об этом. Ладно, буду прям; я хочу сделать одолжение одному молодому художнику, джентльмену по имени Джеймс Орсини.

– Я слышал о нем, – кивнул Логан, приветствуя мимолетной улыбкой молодую женщину, поставившую перед ним поднос с кофе. Затем он вновь перевел взгляд на Бошама.

– Мастерство Орсини достойно всяческих похвал, он смело экспериментирует со светом и формой – это поразительные достижения для художника в двадцать лет. Все дело в том, что он ишет модель для картины, которая снискала бы ему славу и возможность устроить выставку…

Логан перебил его негромким смешком, поднося к губам чашку крепкого кофе. Сделав глоток, он устремил на Бошама взгляд своих блестящих синих глаз.

– Знаю, знаю, к чему вы клоните, милорд, и потому заранее отвечаю: нет.