Опал императрицы (Опал Сисси) - Бенцони Жюльетта

– Это невыносимо! Что за погребальная трапеза? Разве нам нечего сказать друг другу?

– Лиза, прошу тебя! – прошептала бабушка. – Нам не следует разговаривать, если ее высочеству это неугодно...

Но Фриц уже подхватил:

– Она права, тетя Виви! Что за дурацкую комедию нас заставляют разыгрывать! И что за дурацкая идея отразить Морозини тосковать в одиночестве на другом конце стола, как будто он наказан. Идите к нам, старина, и постараемся хотя бы получить удовольствие от ужина.

Эльза стремительно вскочила с места, обдав несчастного поистине королевским презрением.

– То, что вы – мужлан, для меня не новость. Что же касается этого человека, а я ни на минуту не усомнилась в том, что он – ваш приятель, то знайте: я посадила его туда, чтобы посмотреть, как далеко зайдет его наглость... как долго он осмелится упорствовать в своем подлом самозванстве!

Альдо тоже вскочил. В несколько шагов он пересек огромный зал и остановился перед той, что так жестоко его обвинила. Лицо его оставалось бесстрастным, но позеленевшие глаза сверкали гневом.

– Я, сударыня, не мужлан, не наглец и не самозванец...

– Да что вы? Может быть, вы еще станете уверять, что вы – Франц Рудигер?

– Я никогда этого не говорил, сударыня...

– Говорите: ваше императорское высочество!

– Если вы на этом настаиваете – пожалуйста! Так знайте, императорское высочество, что это вы и только вы упорно желали видеть во мне того, кого оплакиваете! Возможно, мне следовало разубедить вас, но вы только что пережили такое тяжелое испытание, что я боялся нанести вам новый удар.

И это мы, Эльза, попросили его продолжать играть эту роль до тех пор, пока вы не почувствуете себя лучше, – подхватила графиня. – О, моя дорогая девочка, вы были в таком ужасном состоянии, – уговаривала она ее. – Вы так нас напугали, и единственной мыслью, за которую вы уцепились, была чудесная мысль о том, что вы спасены любимым человеком. Вы были уверены, что узнали его, вы хотели его видеть, говорить с ним и после этого по-прежнему были убеждены, что это – Франц... Нас это огорчало, но как было отнять у вас эту иллюзию, не причинив вам боли? Вы даже говорили, что он стал красивее, чем прежде.

– Может, вы просто заявите, что я сумасшедшая?

– Нет, – мягко вмешалась Лиза. – Но вы столько лет не видели Рудигера! И у вас не осталось ни одного его портрета. Я думаю, вы, сами того не заметив, немного позабыли его лицо.

– Его нельзя забыть!

– Так всегда говорят, и все-таки вы ошиблись. Когда вы поняли свою ошибку?

Теплый голос девушки, казалось, действовал подобно умиротворяющему бальзаму. Эльза посмотрела на нее, и из ее глаз ушло выражение безумия.

– Только что, – ответила она. – Когда пришли наши гости, я стояла на лестнице... Я... Мне хотелось первой его увидеть... А потом я услышала, как ваш Иозеф называет этого человека «князь» и «ваше сиятельство». Тогда я поняла, что меня обманывают, что преследующие меня враги моей семьи нашли способ подослать ко мне злодея, который должен был овладеть моим умом и...

– Ну, это уж слишком! – взорвался Видаль-Пеликорн. – При всем уважении, которое я питаю к вашему высочеству, этот «самозванец» спас вас, рискуя собственной жизнью!

– Вы в этом уверены? Конечно, я хочу вам верить...

Альдо не мог дольше терпеть, это оказалось выше его сил.

– Дорогая графиня, – сказал он, поклонившись хозяйке дома. – Думаю, на сегодня я наслушался достаточно оскорблений. Позвольте мне удалиться.

Он не успел договорить: Эльза так сильно ударила по столу веером, что изящная вещица сломалась.

– И речи быть не может о том, чтобы вы ушли, не получив на это разрешения! А у меня к вам несколько вопросов. Первый из них: кто вы такой?

– Позвольте мне ответить, – перебила Лиза и продолжила торжественным тоном, который должен был подействовать на слабый рассудок Эльзы: – Мне выпала честь представить вашему императорскому высочеству князя Альдо Морозили, принадлежащего к одной из двенадцати патрицианских семей, основавших Венецию, и потом – на многих ее дожей. Прибавлю, что это отважный и честный человек... и, без сомнения, лучший друг, какого только можно желать.

– Слово в слово то, что я сказал бы сам, – поддержал ее Адальбер. Но, похоже, этим свидетельствам в пользу Альдо не удалось пробить брешь в броне недоверия принцессы. Ее взгляд снова помутнел, она словно бы всматривалась в разыгрываемую в глубине комнаты невидимую сцену.