Несбывшаяся весна - Арсеньева Елена

– Я не знаю, что там тебе наговорила Варвара Савельевна, дай ей бог здоровья, конечно, – перебил Петр, – но вот Валя рассказала, ты про какого-то дядю моего талдычила, якобы у меня в Энске дядя есть и я к нему в гости хожу. Про него тебе тоже Варвара Савельевна сообщила?

– Да.

– Ну так вот – у меня нет здесь никакой родни. Ни-ка-кой! Ни к какому дяде я не хожу!

– А к кому ты ходишь? – быстро спросила Ольга.

– А по бабам! – легко отозвался Петр. – Много, знаешь, желающих, чтоб их по первому разряду обслужил молодой, красивый, не все ж такие монашки, как ты, что всех нормальных мужиков от себя поганой метлой гонят. Верно, Валентина?

У той задрожали губы, но она кивнула.

– Ладно, я ничего не хочу выяснять, – отмахнулась Ольга. – Только ты сама подумай, Валентина, что будет, если Сергей Сергеевич хоть что-нибудь заподозрит. А он рано или поздно все поймет. Я-то случайно на горчицу наткнулась и то догадалась, а он обязательно поймет. Видела, как он сегодня Алиева вывел на чистую воду? Но его он пожалеет, отправит на фронт, и все. Так же и Петра отправят. Но если кто-то узнает, что медсестра помогала раненому замаскировать самострел… Тебе же в первую очередь достанется, да еще как! Под суд отдадут. Зачем тебе это?! Что, такая любовь? К человеку, который в твоем присутствии говорит, что баб обслуживает по первому разряду?!

– Оля! – раздался в эту минуту голос Сергея Сергеевича, стоявшего на лестничной площадке. – Оля Аксакова! Я вас ищу. Срочно пройдите в кабинет главврача. Там с вами кое-кто побеседовать хочет.

И он скрылся за поворотом лестницы.

Ольга подняла ведро, взяла швабру.

– Донесешь? – глухо спросила Валентина.

– Ты с ума сошла! – Ольга чуть не уронила ведро. – Никогда. Но ты сама подумай, что дальше делать.

– И своему майору не проболтаешься? – хмыкнул Петр.

– Как… какому майору? – с запинкой спросила Ольга.

– Ну этому, которого в твоей подворотне подстрелили!

– Петя, ты помнишь, Варвара Савельевна нам жизнь спасла, и тебе, и мне, – устало сказала Ольга. – Если бы она не заставила Казбегова поехать в Саратов, мы бы тут отношения не выясняли. Нас бы уже давно на свете не было! Вот ради нее я и промолчу. И еще ради Серафимы Серафимовны…

– А это еще кто?! Что, я и с ее мужем тоже в лагере был? – фыркнул Петр.

Ольга моргнула недоумевающе. Но тут снова показался в коридоре Сергей Сергеевич, нетерпеливо замахал, и она ушла.

За сутки Поляков извелся от мыслей об Ольге. Нужно было поговорить, нужно было! Жизненно важно! Пока не пришел Храмов! Наконец-то столкнулись в коридоре, когда его везли на перевязку, но там и слова было сказать невозможно. Вдобавок откуда-то взялась Милка-Любка с каким-то прямо-таки прокурорским взглядом… Честное слово, она смотрела так, будто видела Полякова насквозь, и не его одного, а всю его родову до седьмого колена!

Впрочем, хватило бы и не семи, а только одного…

Да нет, ну откуда ей догадаться… Мало ли похожих людей!

Но догадался же Русанов…

«Русанов часто видел отца. А Милка-Любка – раза два, и то мельком. Она его забыла. Она смотрела на меня зверем потому, что заметила, как я уставился на ее племянницу! Ничего. Переживет. В конце концов, я ее люблю, а она любит меня. Я женюсь на ней!»

Так, разговаривая мысленно сам с собой, он не заметил, как прошла перевязка. Он даже о Храмове забыл – все рисовал картины, как женится на Ольге.

Потом, изнемогший от боли и бессмысленных – он сам прекрасно понимал, что бессмысленных, – мечтаний, Поляков был привезен назад в палату и увидел, что около его кровати сидит и терпеливо ждет Храмов. Рядом стоял доктор Сергей Сергеевич. Вид у него был угрюмый. Широкая спина Храмова загораживала герани, и у Полякова испортилось настроение.

– Ну ты как, как здоровье? – спросил Храмов фальшивым голосом. Ясно было, что его меньше всего интересует здоровье Полякова.

– Да спасибо… получше.

– Погодите перекладывать товарища майора, – сказал Храмов Асе. – Нам нужно побеседовать, причем срочно, только не здесь. Доктор, нужен какой-то кабинет… чтоб туда не лез никто.

– Кабинет главврача вам подойдет? – холодно спросил Сергей Сергеевич. – Он свободен. Давайте, Ася, везите. Я возьму ключи.

– Я помогу, – сказал Храмов, крепко берясь за каталку и отходя от тумбочки.

Поляков быстро поглядел. Красные герани были на месте.

Стало полегче.

Кабинет главврача оказался на диво неуютен. Огромный стол, пожелтевшие плакаты с распластанными брюшинами, два стула и огромный, как аэродром, кожаный диван, на который Храмов и Сергей Сергеевич переложили Полякова, потому что Ася строго сказала, что «в каталках нужда», и увезла ее. На диване было холодно, и Поляков порадовался, что по случаю первого выхода «в свет» – на перевязку – ему под халат надели подштанники, а на ноги еще и носки. А то б он тут, на этом диване, сразу околел!

Вслед за Асей ушел Сергей Сергеевич, но вместо него пришла… Ольга!

Полякову стало жарко на ледяном диване. Он сразу заметил, что Ольга переоделась в другой халат. Утром на ней был какой-то не в меру широкий и короткий «роброн», а сейчас обычный: ладненький, беленький, подкрахмаленный, сидевший как влитой. Плечи покатые, на висках кудри, а губы…

Поляков отвел глаза.

Они ведь даже не целовались ни разу, а он уже жениться собрался!

Эта мысль должна была рассмешить, но причинила боль.

– Присядьте, – сухо сказал девушке Храмов.

Ольга опустилась на стул с прямой спинкой и застыла.

– Послушайте, – проговорил Храмов, и у него сделалось усталое выражение. – Давайте поговорим. Я хочу понять, что произошло в той подворотне на улице Фигнер: политическая диверсия или вульгарная бытовуха.

Ольга и Поляков враз вскинули на него глаза и тотчас их отвели.

– Вы оба в разное время уверяли, что ничего не знаете и никого не видели. Товарищ майор клялся и божился, что не заходил в подворотню и не видел Ольгу Дмитриевну, Ольга Дмитриевна клялась и божилась, что товарищ майор в подворотню не заходил и она его не видела. Однако я нашел свидетеля, который уверил меня, что дело было совсем не так.

– Какого свидетеля? – разом спросили Поляков и Ольга.

– Его зовут Мустафа Шарафутдинов.

– Это еще кто такой? – спросили разом Ольга и Поляков, потом Ольга вдруг спохватилась:

– Ой!

– Ну да, вы его знаете, конечно, – кивнул Храмов. – Это старый дворник, который когда-то подметал мусор и счищал снег на улице Фигнер.

«Мустафа когда-то был ухажером кухарки Дани, которая у нас служила», – словно бы услышала Ольга мамин голос. Мама тогда объясняла ей, почему сгорбленный татарин так вежливо раскланивается при встречах.