Людовик возлюбленный - Холт Виктория

Однако она ничего такого не сделала.

Коварный Ришелье переводил взгляд с самого остроумного министра Франции на маркизу, которая вполне могла называться самой хитрой женщиной Франции.

Герцог был уверен, что одному из этих двоих вскоре придется уйти.

Он с большим удовольствием следил за этой дуэлью, поскольку был бы рад поражению любого из противников, если уж он не мог надеяться на гибель обоих сразу.

Мадам де Помпадур пока ничего не говорила королю о том стишке, что она обнаружила на столе, не хотела привлекать его внимания к своему плохому самочувствию и не хотела устраивать сцен. Но она понимала, что не может проигнорировать такое оскорбление. Позволить подкинуть ей на стол подобный стишок и никак на это не реагировать означало признать собственную неуверенность.

Впрочем, прежде чем обратиться с этим к королю, мадам де Помпадур решила попробовать помириться с Морепа. Если он прекратит распространять стишки о ней, то она готова забыть все, что было, и заключить с ним перемирие.

На следующий день она пошла к Морепа.

Морепа с трудом скрывал радость от ее прихода. Потом он преувеличит все, что было сказано, и расскажет забавную историю своим дружкам.

– Мадам маркиза, – закричал он; даже в его поклоне была ирония. – Я так тронут этой честью.

– Я хочу поговорить с вами по чрезвычайно важному вопросу, – сказала она.

– А почему вы тогда не послали за мной?

– Я не посылаю за министрами, – резко ответила мадам де Помпадур. – Это было бы нахально с моей стороны. Если мне есть что им сказать, я прихожу сама.

– Вы сама любезность, мадам.

– Думаю, вам известно, месье Морепа, что по Парижу распространяют неприятные стишки про меня.

– Какая жалость.

– Вам не удалось поймать негодника, месье, поскольку вы, насколько я знаю, глава администрации Парижа.

– Мадам, я не могу больше выносить ваши упреки. Мы удвоим наши усилия, и, когда негодяй будет обнаружен, я обещаю вам, этот мерзавец будет отвечать перед самим королем.

Маркиза сосредоточенно посмотрела на министра.

– Насколько я знаю, месье, вы и мадам де Шатору не были большими друзьями, – промолвила она.

Морепа одновременно пожал плечами и повел бровями, пытаясь изобразить сожаление.

– Вижу, месье, что вы не особо дружелюбно относитесь к любовницам короля.

– Ну что вы, мадам, я глубоко их уважаю… – он изучил ее циничным взглядом, – и не важно, откуда они родом.

– Рада это слышать, – сухо ответила маркиза. – Я была уверена, что вы достаточно мудры, чтобы не наживать себе среди них врагов умышленно.

– Это у вас есть мудрость, мадам, – ответил Морепа. – Мудрость, которая удивительным образом сочетается с вашей молодостью и красотой.

У маркизы не осталось никаких сомнений, что он имел в виду под этим лживым комплиментом.

Она знала, что он собирается продолжать писать на нее эпиграммы, и тот особенно неприятный стишок, что она получила вчера вечером, являл собой хороший пример того, на что они будут похожи в будущем.

Маркиза поняла, что нужно незамедлительно показать эпиграмму королю, хотя это было и нежелательно.

Он хотел заняться любовью. Как всегда. Ей ни в коем случае нельзя выглядеть уставшей или тем более изнуренной. Они катались вместе, но Людовик мог провести в седле целый день и совершенно не утомиться. А маркиза вечером играла в небольшой пьесе, которую поставила сама для развлечения короля.

– Мадам, – сказал король в конце того вечера, – вы самая замечательная женщина во Франции. В ваших великолепных формах покоятся лучшие женские качества.

Очень хорошо, но у них еще ночь впереди, и, несмотря на все свои таланты, она безумно боялась этих ночей.

Но она собиралась разобраться с этими стишками. Маркиза знала, что и Ришелье, и Морепа ждут ее ответных действий, поэтому действовать нужно было без промедления.

– Людовик, – сказала она, – извините, что докучаю вам этим вопросом, но я очень сильно пострадала из-за этих жестоких стишков Морепа. Вчера вечером у себя на столе я обнаружила вот это. Я думаю, этот стишок слишком глубокое оскорбление, чтобы проглотить его, и я прошу вас прогнать Морепа с королевского двора.

Людовик вздрогнул и взял бумажку. Он прочитал стишки и покраснел.

Затем он сжег записку в пламени свечи.

Король взял маркизу за руку и повторил слова, которыми он распускал гостей в конце ужина:

– Время церемонии отхода ко сну.