Невеста-обманщица - Коултер Кэтрин

Дуглас запустил пальцы в волосы.

— Мне очень жаль, если его обращение с тобой отличалось от моего. Нет, нет, беру свои слова обратно. Это действительно страшная мысль. Он не понравился тебе? Был недостаточно любезен? Он смутил тебя больше, чем следовало?

Теперь она повернулась к нему лицом, взгляд ее был отчужденным.

— Я же сказала тебе вчера ночью, что не позволю себя осматривать ни одному мужчине…

— Кроме меня. Попытка обратить разговор в шутку не удалась.

— Совершенно верно. Когда ты захочешь, у тебя очень хорошая память. Я была с ним вежлива, Дуглас, но мы не покидали гостиной…

— Ты позволила ему осмотреть тебя здесь? Где, на диване? Нет? Тогда, может быть, на том кресле? О Боже, тебе не стоило этого делать, Александра. Это неделикатно и довольно опрометчиво. Ведь могла зайти миссис Гудгейм. Мог войти Боргес с подносом для чая. Наконец, могла войти горничная, чтобы стереть пыль в кои-то веки. Я считал, что надо щадить твою скромность, и что по крайней мере три горничных должны стоять на страже. Нет, это не…

— Он не дотронулся до меня. Я сказала тебе вчера ночью, что не допущу этого. Ты не поверил мне?

— Черт возьми, ты — моя жена! Сначала ты не была ею, но с тех пор как я решил сделать тебя женой, твоей обязанностью стало оказывать мне любезность своим послушанием.

Нет, черт, это звучит нелепо. Твоей обязанностью стало мне повиноваться! Ты обязана мне повиноваться! И я хочу, чтобы тебя осмотрели. Я не хочу, чтобы другой мужчина дотрагивался до тебя, но он не совсем то, что ты называешь мужчиной; он — доктор, что-то вроде евнуха, и ему платят деньги за то, что он трогает тебя и знает, что он трогает. Черт возьми, Александра, что ты ему сказала?

— Ну да, твой обожаемый доктор Мортимер — мужчина, Дуглас. Он молол здесь обычную чепуху, которую мелют все мужчины. Он обращался со мной как с ребенком, с глупым ребенком. И потом, как он может знать наверняка, что он делает? Он же не женщина, он устроен совсем по-другому. Так откуда же ему знать, как устроена женщина, и как он может определить, если у нее что-то не так?

— Я не буду спорить с тобой на эту тему, Александра. Я попрошу прийти его снова. Если хочешь, я могу остаться с тобой и следить за ним, если тебя это волнует. Я и сегодня собирался это сделать. А теперь довольно об этом. Не хочешь прокатиться в Ричмонд? Мы могли бы устроить пикник. Правда, там я не смогу наброситься на тебя, чтобы вознаградить, там будет слишком много народу. Ну, что ты скажешь?

Она пристально смотрела на него.

— Дуглас, неужели ты не понимаешь, что ты сделал?

— Я понимаю, что меня начинает раздражать этот разговор.

— Ты пошел наперекор моим желаниям. Ты даже не посоветовался со мной. Я не потерплю подобных вещей, Дуглас.

Он сделался красным и заорал на нее:

— Черт тебя побери, ты — моя жена! Пойми наконец, что если ты беременна, ты можешь умереть! А я не хочу убивать тебя!

— Почему? — ее голос стал мягким как масло;

Дуглас сразу почувствовал перемену и уже был готов побить себя.

— Не советую вам хитрить со мной, мадам. Иди переоденься в амазонку. У тебя всего пятнадцать минут. Если опоздаешь, я брошу тебя в лабиринте.

"Это уже что-то, — думала Александра, поднимаясь наверх. — Довольно обнадеживающее начало”.

Однако уже через полчаса ей хотелось ударить его. Обнадеживающее начало рассыпалось в прах.

Глава 20

— Дуглас, кто вызвал тебя так рано сегодня утром?

Она задала вопрос из обычного любопытства. Однако Дуглас сразу как-то напрягся. Его жеребец, которого он держал в Лондоне, Принц — огромный пегий мерин, почувствовав нервозность хозяина, заплясал на месте. Немного вздорная каштановая кобылка Александры решила, что это ее хозяйка виновата в том, что жеребец занервничал, повернула голову и укусила ее за ботинок. Александра подпрыгнула от неожиданности. Дуглас резко сказал:

— Я предупреждал тебя, что она — совсем не та лошадь, на которой ты ездишь дома. Будь внимательна, Александра.

Она хмуро смотрела ему в затылок. Они ехали легким неторопливым галопом по Роттен Роу. Дуглас посчитал, что им не хватит времени, чтобы успеть в Ричмондский лабиринт. Александра была довольна, что в это раннее время здесь почти не было модной публики. Был чудесный ясный день, время приближалось к полудню, легкий ветерок растрепал ее локоны. Она спросила снова, теперь уже настойчивей:

— Так кто вызывал тебя в такую рань сегодня утром? Заболел кто-то из твоей семьи? У кого-нибудь неприятности?