Чудо в аббатстве - Холт Виктория

Раз или два я видела ее с Бруно. Мне хотелось знать, делился ли он с ней своими планами, и предупреждала ли его Кейт, что он делает свою усадьбу слишком похожей на монастырь.

Кейт утверждала, что я стала слишком хозяйственной, суетливой матерью, что я думаю о детской, когда ей хочется поговорить со мной о чем-нибудь серьезном. Я замечала ей, что под серьезным разговором она обычно понимает сплетни. Кейт с этим соглашалась, но добавляла, что слухи стоят у истоков великих событий и мне следовало бы это знать.

Наступил июнь — первый день рождения Кэтрин. Клемент испек в ее честь пирог, и мы устроили в детской небольшой праздник. Думаю, что Кэри и Хани получили больше удовольствия, чем Кэтрин, которая с круглыми от удивления глазами с интересом наблюдала за нами.

Кейт отказалась прийти на торжество. Бруно тоже. Я обиделась на них, но Кейт только пожала плечами. Поэтому на празднике были только я и няньки. Клемент и Юджин, обожавшие детей, присоединились к нам позже и устроили веселые игры, чтобы развлечь малышей. Клемент замечательно изображал собаку. Он возил детей на спине и при этом лаял.

Я смеялась, глядя на них.

Как всегда, Кейт была полна дворцовых сплетен о короле и его новой жене.

— Бедняжка! — восклицала Кейт. — Говорят, что она не хотела выходить замуж за государя. Она обожает Томаса Сеймура. Ах, что за мужчина! Он — дядя юного принца Эдуарда и очень хорош собой. Но она приглянулась королю, и мистеру Томасу, несмотря на все его повадки пирата, пришлось отступить, и леди Екатерина Латимер, еще одна Кейт, досталась королю. Теперь ты понимаешь, что государь любит женщин по имени Кейт, хотя его привязанность непродолжительна. И у женщины нет выбора, когда он указывает своим монаршим перстом и говорит: «Ты будешь следующей».

Так оно и вышло, ибо через несколько недель король женился на Екатерине Парр.

В августе я поняла, что опять беременна. Бруно был обрадован. Мне не удалось подарить ему мальчика в первый раз, но, может быть, я это сделаю теперь.

Мысль о еще одном ребенке доставляла мне радость. Я ни о чем другом не могла и думать. Опять беседовала о детях с моей матерью, достала крошечные платьица, которые носила Кэтрин, когда была совсем малышкой. Я думала только о ребенке, которого ждала.

Скоро снова наступит Рождество. Я уже сказала девочкам о том, что скоро у них появится братик или сестричка и будет жить с ними в детской. Хани помрачнела. Потом сказала:

— Я не хочу этого. Я не хочу даже, чтобы здесь была Кэт. Я хочу, чтобы здесь была только Хани, как раньше.

Я всегда боялась ревности между детьми. Я старалась уделять Хани больше внимания, чтобы показать, что ничем не выделяю Кэт.

Хани спросила, кого я больше люблю: ее, Кэтрин или того малыша, который скоро появится.

Я ответила, что люблю всех одинаково.

— Нет! — воскликнула она. — Ты не всех одинаково любишь!

Меня беспокоило ее поведение. Конечно, она была права. Я любила ее. Но как я могла не любить свое собственное дитя еще больше?

На следующий день после этого разговора Хани пропала. Меня мучили угрызения совести, я обвиняла себя в том, что не сумела скрыть, что она значит для меня чуточку меньше, чем Кэт. Я должна быстро найти ее. Но это было нелегко. Я обыскала весь дом. Потом позвала Клемента. Хани всегда была его любимицей, и я подумала, что он может знать какое-нибудь потайное место, где она прячется.

Он забеспокоился. Его первой мыслью были пруды, где разводили рыб. Он снял огромный белый фартук и с руками в муке бросился туда.

К счастью, там были двое рыболовов. Они сказали, что провели здесь все утро и девочки не видели.

Мы испытали сильное облегчение. К этому времени к нам присоединился Юджин. Няньки и Клемент считали, что нам следует разбиться на две или три группы. Мы так и сделали. Я отправилась с одной молоденькой няней, девочкой лет четырнадцати по имени Луси.

Неожиданно я вспомнила о подземных галереях. Я никогда не была там. Часть их обрушилась, и Бруно говорил, что ходить туда опасно. Когда он был мальчиком, один монах во время обвала был там похоронен заживо.

Я думала об этом, когда бежала к подземелью.

Я говорила Хани, чтобы она и близко не подходила к подземным галереям и прудам. Но когда дети хотят привлечь к себе внимание или чувствуют себя несчастными, они часто нарушают запреты.

Для того чтобы попасть в галереи, нужно было спуститься в подземелье по каменной лестнице. Юная нянька осталась наверху. Но я так беспокоилась о Хани, что не чувствовала страха.