Несущая свет. Том 1 - Гиллеспи Донна

И Водан сказал Фрии:

— Древо Жизни, чьи корни проникают глубоко в недра земли, мы благословляем тебя, мы возносим тебе хвалу! Я — конь мертвых, я — вечная война, я — тот, кто умер от жажды, чтобы постичь тайны Великого Источника, я беру эту женщину себе в жены.

И Фрия ответила:

— Я — память. Я — хаос, возникший из хаоса, царившего до начала времен. Я принесла с собой Век Великих Льдов, и я же растопила их. Я принесла с собой изобилие всех трех Миров. Я творю и я разрушаю. Солнце и могущественная Луна — мои глаза. О, бог войны, я приказываю тебе — подними покрывало!

Концом копья Водан поднял покрывало с лица Аурианы. Этот ритуальный жест означал, что ее священный брак с богом свершился.

— А теперь я отмечу ее своим знаком, — промолвил жрец, воплощавший собой Водана. Он обнажил левое предплечье Аурианы и глубоко процарапал на ее теле костяным ножом рунический знак Бога Войны. От острой боли слезы сами потекли по щекам Аурианы. Затем Фрия обмакнула свой палец в кровь вепря и начертала тот же знак на лбу девушки.

После этого другой жрец поднес ей кусок обжаренного на огне сердца вепря. Он был полусырой и сочился кровью. Ауриана медленно съела мясо, собрав в кулак всю свою волю, чтобы подавить подступившую к горлу тошноту.

— Теперь у тебя сердце вепря, который никогда не уклоняется от боя, — провозгласил Водан.

И действительно, неожиданно Ауриана ощутила, как в ней закипают неудержимая энергия и сила, кровь начала гулко пульсировать у нее в ушах, сердце учащенно забилось, глаза зажглись яростным огнем.

«Мама, если дочь не смогла защитить тебя, то это сделает дикий вепрь», — мысленно обратилась она к матери со словами, неожиданно пришедшими ей в голову.

Затем Ауриана начала повторять нараспев слова клятвы за жрецом, воплощавшим Водана.

— Я отрекаюсь от дома, медоварни и возделанных полей. Я отрекаюсь от мира, пока жив мой враг. Я отрекаюсь от земного брака. Месть — моя пища, кровь — мое питье…

Ее прервал громкий шум тяжелых крыльев. Огромная сова вылетела на свет из мрака ночи, сделала круг над головой Аурианы, сердито хлопая крыльями, и улетела. Ауриана услышала тревожный ропот соплеменников. Птица была необычно смела, и девушку осенила внезапная догадка: «Это дух Херты… Ей ненавистен мой выбор, она хочет остановить ритуал, помешать мне. Она уверена, что произойдет великое зло, если я дам клятву и стану Девой Щита. Херта, ты так долго преследовала меня своей ненавистью в жизни. Но теперь ты мертва — оставайся же с мертвыми!»

— Славя твое имя, о Водан, я обагрю копье кровью моих врагов! О Победоносный, я — твоя.

— Слава тебе, День! Слава тебе, Ночь! Слава тебе, Бессмертная Слава! — произнесла Зигреда.

Затем жрец-Водан надел на правую руку Аурианы браслет из витого серебра, Когда девушка ощутила тяжесть браслета, свидетельствующего о том, что теперь она — воин, ее охватило странное чувство приятной опустошенности.

Как будто она сожгла все мосты за собой, и оказалась одна на диком берегу, мрачном и таящем опасность, но обещавшем исполнение надежд.

Хильда взяла железные ножницы и начала стричь волосы Аурианы. Женские волосы — обиталище духов, которые мешают прикасаться к железному оружию. Когда ее тяжелые косы упали на землю, Ауриана ужаснулась на мгновение, ей показалось, что это живые страждущие существа, которые испытывают боль от того, что их отторгли от нее. И она вспомнила вдруг слова Рамис: «Никогда не забывай, что вся сила — в волосах».

«Но я нарочно забуду это! — мстительно подумала Ауриана. — Убирайся из моей памяти вместе со своей призрачной жизнью!»

Когда Хильда быстро заплела обрезанные до плеч волосы девушки в одну толстую короткую косу, Ауриана почувствовала на своем обнаженном затылке дыхание демонов. Она ощущала себя легкой, почти воздушной, как будто раньше волосы гнули ее к земле, служили тяжелые якорем — теперь же она могла оторваться от земли, и мрак легко мог поглотить ее.

Хильда сожгла обрезанные волосы Аурианы на костре, чтобы никто не смог подобрать их и использовать для колдовства против самой девушки или ее семьи.

— Вынесите штандарт! — раздался вдруг громкий голос из толпы. И вся местность сразу же огласилась требовательными криками, перешедшими постепенно в скандирование:

— Дочь Ясеня, веди нас в бой!

Зигреда немного поколебалась — очень уж ей не хотелось подчиняться требованиям бесчинствующей толпы. Но она была достаточно мудра, чтобы понять: этой ночью она проиграла. Поэтому жрица кивнула одному из жрецов, и тот, взяв штандарт, подошел к ней.