Самый неподходящий мужчина - Беверли Джо

Ей хотелось пойти к Фитцу, особенно после того, как она при всех выказала ему свое пренебрежение. Он мог решить, что она передумала и теперь благоволит к Бриджуотеру. Но здесь, в Маллорен-Хаус, она и этого сделать не могла. Однако она знала, в какой он комнате. Она всего лишь через две двери направо по коридору. Дамарис посмотрела в ту сторону, словно могла видеть сквозь стены, но нет, она не пойдет. Можно объяснить все и утром.

Ее взгляд наткнулся на сумку в пятнах краски, лежащую на пристенном столике, — ту, в которой были письма матери. Девушка была слишком взбудоражена, чтобы спать, поэтому принесла стул и канделябр и села читать их, после чего выбрасывала каждую горькую тираду в огонь. Каким нужно быть человеком, чтобы хранить копии таких вещей? Затем ей попалось письмо, которое все изменило.

Ах ты, негодяй!

Ах ты, жестокий обманщик! Мало тебе того, что ты, подлец, опутал меня сладкой ложью и бросил, так ты, оказывается, еще большая куча дерьма, чем я себе представляла.

Дамарис потрясенно уставилась на это вступление, не в силах поверить, что ее холодная, сдержанная мать могла выплевывать такие ядовитые слова. И почему? Она попыталась быстро прочесть, чтобы дойти до сути, но письмо было таким напыщенным и полным обличений, что пришлось продвигаться медленно, собирая осколки фактов.

Когда она сложила кусочки воедино, листок выпал у нее из рук. О небо! Это так много объясняло. И так много меняло. И могло повлиять на завтрашние события.

Она, не задумываясь, бросилась к двери. Никакие соображения не остановили бы ее. Нужно обсудить это с Фитцем. Ида, она все еще хочет объяснить. И да, не быть с ним — это пустота, вынести ее невозможно.

Коридор был пуст, дом безмолвен. Она не стала стучать из опасения, что кто-то еще может услышать, а просто открыла дверь и проскользнула внутрь, быстро затворив ее за собой.

Фитц обернулся, совершенно голый в мерцании единственной свечи. Он схватил с кровати подушку и прикрыл себя спереди, что показалось ей таким забавным, что она зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться.

Он отшвырнул подушку, взял халат и надел его, но она успела увидеть его великолепную наготу и возбуждение: Он застегнул только две пуговицы, после чего сгреб ее в охапку и встряхнул.

— Какой бес вселился в тебя? Что ты здесь делаешь? Он потянулся к дверной ручке.

— Я закричу.

Он бросил на нее такой испепеляющий взгляд, что она вздрогнула.

— Я не буду. Обещаю, не буду! — Она продолжила торопливо, но мягко: — Мне нужно поговорить с тобой. Нет, послушай. Я кое-что узнала. И я не могла спать, не объяснив, что я не хотела быть холодной с тобой сегодня. И что меня не интересует Бриджуотер.

Он отпустил ее и отошел.

— Значит, ты дура.

— Дура, потому что люблю тебя?

— Уходи, Дамарис. Пожалуйста. Эта мольба сломила ее решимость.

— Уйду. Через секунду.

Здесь, сейчас она почти могла поверить, что он прав. Что им не суждено быть вместе. Об этом шептала темнота, отражаясь в его настороженных глазах.

— Но послушай, любимый. — Она просто не могла удержаться, чтобы не назвать его так. — Я холодно говорила с тобой потому, что только что убедила леди Трешем и миссис Фейн, что ты меня ни капли не интересуешь.

— Это было мудро. — Это необходимо для того, чтобы они поверили в те зерна сомнения, которые я в них заронила. О тебе и жене твоего брата.

Он провел рукой по распущенным волосам.

— Это бесполезно, Дамарис, потому что все правда. Я не хочу, чтобы ты впутывалась в это. Ты же видела, что люди мной пренебрегают.

— Я обратила внимание, как леди Трешем и миссис Фейн обращались с тобой.

Это была попытка поддразнить, но он не принял ее.

— Полагаешь, я должен быть польщен, что меня рассматривают в качестве возможного постельного развлечения скучающие жены?

Она проглотила слезы, но не сдавалась.

— У нас может не быть возможности поговорить наедине перед королевским приемом, поэтому слушай. Я бросила тень сомнения на ту историю и подкрепила ее покровительством Родгара и тем фактом, что король примет тебя завтра. Если возникнет такой вопрос, пожалуйста, не разрушай это правдой.

— Ты ожидаешь, что я буду лгать?

— Не открыто, нет. Но не старайся довести истину до спросившего.

Он покачал головой:

— Для нас нет никакой надежды, Дамарис. Смирись с этим и выходи за Бриджуотера.