Мой нежный враг - Ли Эйна

Старуха лежала на полу. На ее голове зияли несколько ран, нанесенных Лукрецией, на седых волосах запеклась кровь. Прежде чем попросить о врачебной помощи, несчастная потребовала, чтобы к ней прислали священника.

— Я прощаю mi pequena. Госпожа не хотела навредить мне. Она и Карло любят меня. — Голос старухи затих.

Саймон ниже склонился над ней.

— Карло? Кто такой Карло?

— Брат-близнец моей госпожи. Mis ninos^[27]. Мои деточки.

Саймон и Бриандра, стоявшие по обе стороны от Хуаниты, изумленно переглянулись.

— Что ты несешь, старуха? — воскликнул Саймон. — У Лукреции был брат-близнец?

— Si^[28]. Карло. Ему не следовало приезжать сюда.

— Сюда? Ты имеешь в виду в Солтун? — не верил своим ушам Саймон.

— Он жил здесь. Все эти годы. Пока вы были во Франции.

Саймон пришел в страшное негодование.

— Почему меня не известили о его присутствии?

— Карло и его люди прятались в лесу. А ночью пробирались в замок через заброшенный коридор. Навещали mi belleza^[29].

Это признание еще сильнее разъярило Саймона. Действительно, тем коридором не пользовались десятилетиями.

— Но зачем он скрывался? Когда мог спокойно прийти ко мне, ворота Солтуна всегда были бы открыты для него.

Старуха закашляла, и из ее рта потекла кровь.

— Карло болен. С детства, как моя госпожа. Он бежал из Испании. Когда Карло узнал, как вы угрожали его pequena hermana^[30]., он отомстил. Мои детки не давали вражде умереть. Они убивали Фрейзеров. Убивали Гордонов… продолжали вражду.

Все это время Дэвид молча слушал, но при упоминании своего клана тоже наклонился к старухе.

— Убийства и разбои на болоте — дело рук Карло?

— Вы убили его, — злобно процедила Хуанита. Бриандра вспомнила глаза главаря разбойников, напавших на них в день гибели Дункана Гордона.

— Ну конечно же! Так вот почему лицо убитого показалось мне знакомым! Ведь он был близнецом Лукреции!

Потрясенный, Саймон не мог осознать услышанного.

— Почему… почему кому-то понадобилось устраивать такую бойню?

Губы старухи превратились в тонкую полоску.

— И ты спрашиваешь меня об этом после того, как заставил мою нежную госпожу тосковать? Ты привел в дом шлюху. И жизнь Лукреции закончилась.

Саймон ошеломленно уставился на Хуаниту. Этой старой карге не жаль ни в чем не повинных крестьян, убитых теми, кто претворял в жизнь ужасный замысел. Только человек с извращенным умом мог оправдывать эти преступления.

— Господи, женщина! Ты такая же сумасшедшая, как и они! — Лэрд выпрямился и покачал головой, не в силах понять, откуда в человеке может быть столько злобы. — Все вы… помешанные.

— Священника. Я хочу священника, — взмолилась Хуанита. — Не лишай меня возможности исповедаться.

Бриандра содрогнулась и, подойдя к Саймону, взяла его за руку.

— Зло витает в этой комнате, папа. Давай уйдем. Завтра мы сожжем все, что находилось в. этих стенах. — Девушка потянула отца за собой прочь.

В течение нескольких секунд Дэвид презрительно смотрел на Хуаниту. Он не испытывал жалости к умирающей, которая могла бы предотвратить смерть невинных людей, как Гордонов, так и Фрейзеров, павших от ножа сумасшедшего.

Хуанита догадалась, что думает о ней Дэвид. Собрав последние силы, дуэнья приподнялась и плюнула ему на сапог. В следующее мгновение ее тело обмякло, и она, как и госпожа, которой служила, умерла без отпущения грехов.

Глава 29

К рассвету следующего дня напряжение в Солтуне немного спало. Саймон заставил себя поверить в то, что с каждой минутой силы Элайзии будут прибывать, а шансы на выживание увеличиваться.

Лукрецию Фрейзер и ее верную дуэнью похоронили за воротами замка на небольшой лужайке. Дэвид Гордон решил остаться возле матери. Поэтому на церемонии присутствовали лишь лэрд Солтуна, угрюмо смотревший на открытую могилу, его дочь да несколько слуг, движимых исключительно любопытством. Никто из похоронной процессии не скорбел по усопшей Лукреции Фрейзер.

Сразу после того как тело госпожи Солтуна предали земле, все вещи из комнаты в башне вынесли и сожгли: гобелены, картины, одежду, драгоценности, мебель. Саймон Фрейзер потребовал, чтобы не осталось ни одного напоминания о злобной женщине.

У Бриандры на глаза навернулись слезы умиления, когда она вечером, зайдя в главные покои, увидела, как Дэвид неловко укачивает малыша. Элайзия наблюдала за сыном, на ее лице блуждала трогательная улыбка, в глазах светилась гордость.