Грезы любви - Райс Патриция

К утру Элисон поняла, что у дверей ее каюты выставлена охрана. Измученная жаждой, она издала хриплый возглас и испуганно смолкла. Кто-то снял с нее платье, оставив сорочку и нижние юбки, видимо, из соображений скромности. Одеяло укрывало ее до самого подбородка. Должно быть, похитители заботились о ее удобствах.

Свесив ноги, она села на постели. Все ее тело безбожно ныло, а желудок готов был исторгнуть то немногое, что в нем содержалось. Сбоку от койки находился деревянный столик с отверстием, в котором ловко сидел кувшин с водой. Элисон потянулась за жестяной кружкой, подвешенной рядом.

К тому времени, когда ей удалось наполнить кружку водой и сделать глоток, за дверью раздался сонный голос, обращавшийся к ее молчаливому стражу. Услышав стук в дверь, Элисон набросила одеяло и подтянула его к подбородку. Она подозревала, что выглядит ужасно, но не собиралась переживать по этому поводу.

Не успела она отозваться, как дверь распахнулась, впустив врача. Приятно удивленный, что девушка находится в сознании, он отметил отсутствие таких симптомов, как румянец и расширенные зрачки. Убедившись, что его пациентке не грозит лихорадка, врач вежливо поклонился.

– Добрый вечер, миссис Маклейн. Рад видеть, что вы наконец-то очнулись. Может, распорядиться, чтобы вам подали бульон или чай?

Мысль о еде была слишком отвратительной, и Элисон сосредоточилась на имени, которое он употребил, обращаясь к ней. Как жена Рори, она имела право именоваться леди Маклейн, но англичане не признали бы его шотландский титул, даже если бы знали о нем. С другой стороны, как дочь графа, ее следует называть леди Элисон, если только они не в курсе ее незаконного происхождения. Губернатор всегда обращался к ней именно так. У Рори не было причин рассказывать посторонним, что она незаконнорожденная. Оставалось только предположить, что этот человек знает Гренвилла. Элисон скорчила гримасу.

– Куда мы направляемся? – Она прижала ладонь ко лбу, пытаясь вспомнить, как она сюда попала.

Решив, что она еще не совсем оправилась, врач объяснил Элисон, где она находится и куда движется корабль. Когда он упомянул про Лондон, в ее глазах вспыхнула надежда, и он бодро продолжил:

– Вашему кузену не терпится вас увидеть. Он вне себя от радости, что вы наконец-то нашлись.

Паника исказила черты Элисон, и она отпрянула к стене, глядя на него испуганными глазами.

– А Рори? Где Рори?

Это была не совсем та реакция, которую он ожидал, но доктор Баском решил, что для жены естественно беспокоиться о своем муже, хотя это и ставило его в весьма щекотливое положение. Он вовсе не горел желанием оказаться тем самым человеком, кто сообщит молодой женщине об аресте шотландца.

– Ваш муж жив и здоров и находится на борту корабля. Позвольте мне распорядиться, чтобы вам принесли поесть. Вы почувствуете себя значительно лучше, когда немного подкрепитесь.

Элисон не понравилось, что он уклонился от ответа. Она задумалась, пытаясь разобраться в ситуации. Выходит, Гренвилл спрашивал о ней, а Рори нет. Что-то здесь не так. Даже если Рори не любит ее, его должно волновать ее богатство. Если только он не считает ее мертвой. Интересно, может ли муж наследовать состояние жены вопреки ее завещанию? Если так, это единственное объяснение чудовищному поведению Рори.

Баском озадаченно наблюдал за девушкой, мысли которой блуждали где-то далеко и, казалось, не собирались возвращаться. Она даже не пыталась отвечать на его вопросы и вообще вела себя так, словно забыла о его присутствии. Должно быть, бедняжка еще не совсем пришла в себя. Беспокойно пожевав губами, врач удалился, оставив свою пациентку наедине с ее мыслями.

Состояние Элисон, однако, не улучшилось с течением времени. Она выпила принесенный ей чай, но не прикоснулась к еде. Когда ей дали щетку, она начала послушно причесываться. Было видно, что она делает это по привычке, а не потому, что хочет лучше выглядеть. На корабле не было женщины, которая могла бы помочь ей одеться, но когда из ее сундука вытащили платье и разложили перед ней, Элисон бросила на него равнодушный взгляд и продолжила расчесывать густые пряди волос.

Не добившись от своей пациентки никакой реакции, кроме однозначных ответов, врач решил разыскать ее кузена, надеясь, что знакомое лицо возбудит ее интерес.

Когда Гренвилл вошел в каюту, Элисон начала кричать даже раньше, чем он открыл рот. В ее криках не было ужаса или какого-либо иного чувства, но чем ближе он подходил, тем громче она вопила. Когда граф ретировался в коридор и скрылся из виду, Элисон затихла и вернулась к расчесыванию волос.