Люби меня всю ночь - Райан Нэн

На смену пришло раздражение.

Янки первый день у нее на службе, а чем занимается? Объезжает своего драгоценного жеребца, вместо того чтобы подоить корову! А ведь она сказала ему, что его рабочий день должен начинаться с дойки. Очевидно, он пропустил мимо ушей ее слова. Скачет себе по пастбищу, как беззаботный мальчишка, предоставив ей выполнять его работу.

Все больше раздражаясь, Хелен умылась, наспех оделась и быстро миновала пустые комнаты. Повторяя про себя все едкие слова, которые она скажет безответственному янки, она влетела в кухню и остановилась как вкопанная.

На разделочном столе стояло ведро. Все еще сомневаясь, Хелен подошла ближе и осторожно приподняла край салфетки, прикрывавшей его.

Молоко. Полное ведро парного молока.

* * *

Как Хелен ни старалась, не могла упрекнуть янки в нежелании работать или в неспособности справиться со множеством хозяйственных дел, неизбежных на ферме.

Тем не менее она по-прежнему испытывала к нему неприязнь, хотя не могла не признать, что он неизменно вежлив и почтителен. Нортвей производил впечатление человека воспитанного и образованного. Но был слишком самоуверен. Хуже того, от него исходила какая-то неуловимая сила, что внушало Хелен тревогу. В нем было что-то… опасное. Казалось, под внешней невозмутимостью скрывается дикая, необузданная натура.

Ей было не по себе, когда он стоял слишком близко, когда брал ее за руку, чтобы помочь, или пронзал взглядом зеленых глаз. Он смущал ее покой.

И все же факт оставался фактом. Нортвей впрягся в работу с первого дня и снял с ее плеч значительную часть нагрузки. Он настоял на том, что будет пахать один, без ее помощи. И к тому времени, когда Хелен заканчивала мыть посуду после завтрака, успевал запрячь Дьюка и приступить к пахоте.

Хелен была благодарна за помощь. До его появления она целыми днями трудилась в поле, забросив другие дела. Теперь у нее появилась возможность стирать и гладить, взбивать свежее масло, собирать фрукты в саду, пропалывать огород, обрезать розовые кусты, ухаживать за цветочными клумбами, готовить, печь, убирать дом.

В хлопотах и трудах пролетела неделя.

Вечером в пятницу Хелен готовила ужин. Стоя у плиты на кухне, она жарила цыплят и размышляла о последних днях.

Просто удивительно, как много они с янки успели сделать за то короткое время, что он провел на ферме. Сев почти закончен. Одной ей понадобилось бы вдвое больше времени.

Да, надо отдать янки должное: он не боится тяжелой работы. Без всяких понуканий с ее стороны Нортвей трудится с рассвета до заката, прерываясь ненадолго, когда она приносит в поле еду. Он усаживается на землю в тени дерева, жадно поглощает пищу и снова принимается за работу.

Улыбнувшись, Хелен перевернула куриную ножку, жарившуюся на тяжелой чугунной сковородке.

Что бы она ни готовила янки на обед или на ужин, он всегда вел себя так, словно это самая вкусная еда, какую ему приходилось есть.

Ее улыбка поблекла.

Жаль, что Чарли не похож на отца.

Хелен обеспокоенно покачала головой.

Малыш такой угрюмый, замкнутый. Не желает разговаривать. Никогда не улыбается. Почти не прикасается к еде, которую она готовит. Бедняжка. Такой маленький и такой одинокий. Ему нужна мать. В сущности, отец совсем чужой для него.

Выражение, которое она часто видела в карих глазах мальчика, возвращало ее в то время, когда она была примерно в возрасте Чарли. Бабушка с дедушкой уехали в Новый Орлеан, оставив ее с друзьями. Когда они вернулись, она вцепилась в них, умоляя никогда-никогда больше не покидать ее.

Бедный малыш. Должно быть, он чувствует себя покинутым и испуганным, точно так же, как чувствовала себя тогда она.

И как порой чувствует себя сейчас, лежа ночью без сна.

Глава 6

Не прошло и нескольких дней, как поползли слухи.

Почтенные граждане Спэниш-Форта перешептывались между собой: мол, женщина их круга ведет себя неподобающим образом.

– Вы слышали? – поинтересовалась Хэтти Прайс, круглолицая жена банкира, когда дамы из благотворительного кружка собрались у нее, чтобы заняться стежкой одеяла, как обычно в пятницу утром. – Грязный, низкий янки спокойно живет на старой ферме Берков с овдовевшей внучкой Джексона!

– Возмутительно! – заявила, кипя от негодования, Мэри Лу Риддл, женщина средних лет, вдова полковника.

– Непростительно! – заявила Роуз Лейси, гордая мать двух покалеченных на войне ветеранов.