Люби меня всю ночь - Райан Нэн

– Заметила. – Она улыбнулась. – Ты видел янки?

Он пожал плечами:

– Нет. Но если через пару недель он не уберется из Алабамы, я позабочусь о том, чтобы он оказался в окружной тюрьме. Как бы то ни было, Хелен придется принять мое предложение до конца лета.

– Ты такой умный, – проворковала она. – Говорят, этот янки довольно привлекателен. Не удивлюсь, если об этой парочке пойдут разговоры.

– И не без причины. – Он погрозил ей пальцем. – Держись подальше от Хелен Кортни, слышишь? Я не желаю, чтобы о тебе болтали, дорогая.

– Ты такой внимательный, такой заботливый.

Найлз коснулся мизинцем бриллиантового ожерелья у нее на шее.

– Было бы неплохо, если ты бы намекнула кому-нибудь из друзей о своих подозрениях… насчет Хелен и янки.

– Ну конечно, дорогой. – Она скорчила капризную гримаску. – Ты уже одеваешься? Мы же только начали разогреваться.

Он усмехнулся и ущипнул ее за щеку.

– Я должен спешить. Моя женушка устраивает прием для сенатора Риггса – по моей просьбе. Я обещал Пэтси пораньше вернуться домой.

Женщина протяжно вздохнула, сомкнув руки у него за спиной.

– В таком случае мы сегодня еще увидимся.

– Вот как? – Он обхватил ладонями ее тонкую талию. – Ты приглашена к нам на прием, дорогая?

– Я бы ни за что не пропустила такое событие, милый, – проворковала Ясмин Парнелл, эффектная брюнетка тридцати трех лет, богатая и уважаемая вдова, устремив лукавый взгляд на почтенного отца семейства, тридцатисемилетнего красавца блондина Найлза Ловлесса. – В конце концов, Пэтси – одна из моих лучших подруг.

Глава 10

Первые лучи рассвета еще только коснулись неба на востоке, а Курт Нортвей уже шагал к загону. Звонко щебетали птицы, приветствуя новый день, а из сада, где зацвели персиковые деревья, доносились трели пересмешника.

Курт принялся тихо насвистывать, присоединив свой голос к ликующему хору пробуждающейся природы. Он чувствовал себя на удивление отдохнувшим и бодрым, хотя спал не дольше, чем обычно. Но на этот раз причиной его бессонницы было приятное изумление.

Его сын, недосягаемый пятилетний малыш, начал разговаривать и даже смеяться. И все благодаря Джолли Граббсу. Старик, казалось, обладал каким-то удивительным даром, если смог сотворить чудо с таким замкнутым ребенком, как Чарли. Ведь Курт впервые услышал смех собственного сына. Этот чудесный звук и сейчас звенел в его ушах.

Впервые за долгое время у него было легко на сердце. Он подошел к загону, предвкушая утреннюю скачку.

Рейдер громко заржал и устремился навстречу хозяину, когда тот распахнул калитку.

– Ну что, дружище? – сказал Курт, ласково потрепав жеребца по гладкой шее. – Прокатимся с ветерком?

Рейдер снова заржал и затряс головой, словно понял хозяина. Впрочем, Курт не удивился бы, будь это действительно так. Он разговаривал с Рейдером с того дня, когда только что родившийся жеребенок был вверен его заботам.

Коню не терпелось приступить к ежедневной разминке, и он ткнулся бархатистым носом в голую грудь хозяина, затем игриво куснул его за плечо. Оттолкнув голову жеребца, Курт направился в кладовку.

Зная, что Рейдер следует за ним, он продолжил:

– Ты не поверишь, но Чарли смеется и разговаривает.

Рейдер сунул голову в открытую дверь и скептически фыркнул.

– Я же говорил, что ты не поверишь, – усмехнулся Курт.

Он снял с крючка уздечку, накинул на голову жеребца и шепнул в его навострившееся ухо:

– Заметь, я не претендую, чтобы он разговаривал и смеялся со мной.

Конь оскалил зубы. Курт улыбнулся и подтолкнул его к выходу. Прихватив потертое седло, он вышел следом, набросил седло на жеребца и затянул подпругу.

Рейдер покосился на Курта. Недовольный медлительностью хозяина, он дрожал всем своим гладким блестящим телом и размахивал длинным хвостом. Он явно застоялся и не мог дождаться, когда пустится вскачь.

Усмехнувшись, Курт перекинул длинные кожаные поводья через голову коня, вставил обутую в сапог ногу в стремя и легко взлетел в седло. Рейдер тут же тронулся с места и, выехав из загона, повернул на тропу, которая вела к поросшему с обеих сторон деревьями северному пастбищу.

Длинная узкая тропа пролегла между огородом и садом. Трели пересмешника стали громче, когда жеребец приблизился к аккуратным рядам фруктовых деревьев.

Курт подставил свежевыбритое лицо ласковому ветерку, налетавшему с залива. Ему хотелось петь и кричать во всю мощь своих легких, пока окружающий мир не проснется.