Женщина Габриэля - Шоун Робин

Мужчина, который мог убить её.

— Я понимаю, что я в опасности, сэр.

Лицо стража оставалось безучастным.

— Да, мадам.

— И не хочу усугублять своё положение.

— Да, мадам.

У Виктории с куда большим успехом получалось убеждать упрямых воспитанников заниматься, чем доказать что-то мужчине, которому Габриэль приказал её охранять.

— Вы знаете, что Габриэль купил мою девственность.

Он работал в доме, поэтому совершенно точно не мог об этом не знать.

Смущение, от которого покраснела Виктория, никак не отразилось на лице охранника.

— Мне приказали охранять вас, мадам, и именно так я и поступлю.

Электрический свет дробился на волосах Виктории.

— Я хочу узнать Габриэля.

— Вы не сможете узнать Габриэля, осмотрев его дом.

Казалось, что прошло так много времени с тех пор, как Виктория следом за месье Гастоном поднималась по узким ступенькам, находившимся позади охранника.

— Вы ошибаетесь, сэр. Всё в доме Габриэля — часть мужчины, который его построил.

Виктория целиком завладела вниманием охранника.

— Я хочу угодить Габриэлю, — ровно сказала Виктория. — Я хотела бы посетить… гостевые комнаты и увидеть, чем пользуются женщины, чтобы угодить мужчинам.

Предметы, которые она не смогла разглядеть через прозрачные зеркала.

На лице стража против ожиданий Виктории не появилась ухмылка.

Мелькнувшие было в изумрудно-зеленых глазах чувства пропали.

— Возможно, мадам, чтобы помочь мистеру Габриэлю, не нужны специальные предметы.

— Я использую все доступные средства, — честно сказала она.

Охранник посмотрел поверх её плеча.

Виктория с трудом подавила разочарование. Она не могла упрекать работника за верность.

— Как давно вы работаете на Габриэля? — вежливо спросила она.

Он не смотрел на неё.

— Шесть лет.

А Гастон работал на Габриэля четырнадцать лет.

— Кто-то хочет убить его.

Страж быстро перевел взгляд на Викторию.

— Никто в доме Габриэля не повредит ему. — В его голосе звучала абсолютная уверенность. — Мы защитим его.

Семья.

— Но сейчас его нет в доме, — сказала Виктория.

— Нет. — В глазах стража теперь отражалось то же недовольство сложившейся ситуацией, что раньше чувствовала Виктория. — Его здесь нет.

Габриэль сопротивлялся любви, которую испытывала к нему семья, так же, как боролся с потребностью в женщине.

— Габриэль может умереть. Если не сегодня, так завтра.

Так же, как и она могла умереть. Если не сегодня, так завтра.

Её мог убить мужчина, писавшей ей письма. Или мужчина, который хочет убить Габриэля.

Охранник не ответил.

— Его называют неприкасаемым ангелом, — Виктория отчаянно продолжала говорить.

Изумрудно-зеленые глаза с головы до ног обожгли Викторию холодом.

— Те, кто работают в доме, знают, что собой представляет мистер Габриэль.

И не собираются это обсуждать с посторонними.

До самых подмёток лайковых туфелек Виктория чувствовала резкий отпор.

— Я думаю, он заслужил быть любимым, — пряча боль, тихо сказала Виктория. Они оба этого заслужили, пока не стало слишком поздно. — Я хочу любить его. И хочу, чтобы вы в этом мне помогли.

— Я не могу помочь вам, мадам. — Изумрудные глаза пронзительно смотрели на неё. — Я потеряю работу.

Но он хотел ей помочь.

Хотел, чтобы Габриэль нашел любовь.

Они все хотели этого для Габриэля.

— Никто, кроме нас с вами, не узнает, — заверила его Виктория.

— В этом доме нет секретов, мадам.

— Секреты есть в каждом доме, — поправила она его.

В доме её отца, человека, известного своей безупречной репутацией, тоже были секреты.

— У меня нет ключей к комнатам мистера Габриэля. Если мы уйдём, то вы не сможете вернуться.

В душе Виктории зародилась надежда.

— Конечно, ключ должен быть у кого-то кроме Габриэля.

— У мистера Гастона.

Виктория сжала в руке шелк юбки.

— Я объясню мистеру Гастону, почему мы просим ключ.

Теперь страж выглядел не уверенным в себе, а пойманным в ловушку. Его разрывали на части верность приказу и желание дать своему нанимателю капельку счастья.

Его лицо прояснилось так же внезапно, как и нахмурилось.

— Следуйте за мной.

Виктория улыбнулась.

На миг улыбка отразилась в изумрудных глазах стража, а потом он повернулся и потопал вниз по ярко-освещенной узкой лестнице. Он остановился у подножия, рука легла на круглую медную ручку двери.