Ангел севера - Клейпас Лиза

– С тобой все в порядке? – ухитрился он спросить, почти лишив ее воздуха жестким поцелуем. Она кивнула и неуверенно улыбнулась:

– Как Эмма? Я так волновалась.

– Она хочет, чтобы ты как можно скорее вернулась домой.

– О, если б только… – начала Тася с мучительной тоской и вдруг, подпрыгнув, вцепилась обеими руками ему в рубашку. – Люк, я все вспомнила! На корабле. Теперь я знаю, что произошло с Михаилом! Я ничего ему не сделала. Я пришла во дворец в самый неподходящий момент и наткнулась на ссору… Я видела настоящего убийцу. Я не убивала.

Глаза его сузились.

– Кто это сделал?

– Граф Савелий Игнатьевич Щуровский. Они с Михаилом были любовниками.

– Щуровский? – потрясенно повторил Люк. – Будущий генерал-губернатор? Я только что видел его!

– Но каким образом?

– Не важно. Расскажи мне все подробно.

Тася рассказала обо всем, что видела и слышала в ночь убийства. Люк внимательно слушал ее, все крепче и крепче прижимая ее к себе.

– Но Николай мне не верит, – закончила она. – Ему хочется, чтобы виновной была я, и он не желает слышать ни о ком другом. Тем более что граф Щуровский – очень влиятельный человек! Царский любимец. Мне кажется, все слуги знают, что он был той ночью во дворце, но боятся сказать об этом. Может, их подкупили или запугали, чтобы они не проболтались.

Люк молчал, не высказывая своих мыслей. Тася никак не могла поверить, что он на самом деле здесь, в Санкт-Петербурге. То, что он последовал за ней, переполнило ее душу такой всепоглощающей любовью, которую она не могла выразить словами. Она прильнула к нему, всхлипнув от наслаждения, и он отозвался, сжав ее сильнее в своих объятиях.

– Ты ешь что-нибудь? – спрашивал он, целуя ее виски, где шелковистые локоны переходили в тугие косы.

– Да, аппетит у меня хороший. Мне дают все, что я люблю: щи, блины с икрой и замечательные грибы в сметане. И сколько угодно каши.

– Я и спрашивать не буду, что такое каша, – усмехнулся Люк уголком рта. Он вглядывался в ее лицо, нежно обвел пальцем темные круги под глазами, словно это могло заставить их исчезнуть. – Ты плохо спишь.

Тася покачала головой и тихо сказала:

– Они никогда меня не отпустят. Не думаю. Люк, что ты чего-то здесь добьешься.

– Я много чего могу добиться, – грубовато перебил он ее. – Сейчас я ненадолго уйду. Попытайся поспать, пока я не вернусь.

– Нет. – Она вцепилась в него. – Не уходи еще…, или я решу, что только вообразила, что ты был здесь. Обними меня.

Люк снова заключил ее в объятия.

– Любовь моя, – проговорил он, и его теплое дыхание согрело ее лицо. – Милая мря, бесценная жена. Разве ты не знаешь, что я могу сражаться за тебя со всем миром?

Она рассмеялась дрожащим смехом:

– Думаю, что так и придется!

– В день нашей свадьбы я посчитал, сколько ночей проведу с тобой. По меньшей мере десять тысяч. Неделю у меня украли. Ничто не разлучит нас на остальные.

– Не надо… – Она прикрыла ладонью ему рот. – Не искушай судьбу.

– Я скажу, какая тебя ждет судьба. – Люк отклонился и посмотрел ей прямо в глаза. – Тебе предстоит провести девять тысяч девятьсот девяносто три ночи в моих объятиях. И я их получу все, чего бы это ни стоило. Можете не сомневаться, леди Стоукхерст.

Сидя на покрытых ковром ступенях лестницы, Николай наблюдал за Люком, направлявшимся к нему.

– Ну, теперь вы убедились, что с ней обращаются хорошо. Еда, книги, одежда…

– Все равно это тюрьма, – холодно отозвался Люк.

– Тася вам рассказала свою историю насчет Савелия Игнатьевича? – Николай улыбнулся в непонимающее лицо Люка и добавил, объясняя:

– Графа Щуровского.

Остановившись на верхней ступеньке, Люк посмотрел на него:

– Она сказала мне, что вы ей не верите.

– Между Щуровским и Мишей не было никаких отношений.

– Вы спрашивали об этом Щуровского? – поинтересовался Люк.

– Это ничего не даст, только опозорит меня. Все это ложь от начала до конца. Она придумала эту историю от отчаяния и хочет всех нас оставить в дураках.

– Тогда почему же она не рассказала эту историю на суде, во время разбирательства? Она не лгала тогда, не лжет и теперь. Но вы скорее отправите невинную женщину на смерть, чем взглянете в лицо неприятной истине.