Львица - Гарвуд Джулия

– А вот и Лайон, милая. Перестань плакать. Он всегда знает, что делает.

– Рон, убери руки от моей сестры. Диана, ради Бога, сядь и веди себя прилично. Почему ты плачешь? – Лайон отрывисто отдавал распоряжения, направляясь к камину.

Его сестра пыталась подчиниться, но как только она выпрямилась, Рон снова притянул ее к себе, и ее щека вновь прижалась к его плечу.

– Оставайся здесь. Черт побери, Лайон, я же ее утешаю! Вот так.

Лайон решил, что разберется с другом потом.

– Скажи мне, почему ты плачешь, Диана. Сейчас же. Я тороплюсь, – добавил он.

– Вовсе не обязательно повышать на нее голос, Лайон, – сердито молвил Рон. – Она расстроена.

– Может, кто-нибудь наконец скажет мне, черт возьми, что именно ее расстроило?

– Мама, – запричитала Диана. Она отодвинулась от Рона, чтобы промокнуть глаза кружевным платком. – Кристина забрала ее.

– Что она сделала? – спросил Лайон, озадаченно тряхну в головой.

– Твоя жена забрала твою мать с собой в Лайонвуд, – сказал Рон.

– И поэтому Диана плачет? – спросил Лайон, пытаясь добраться до сути дела.

Рон изо всех сил старался не засмеяться. В глазах его засверкали веселые искорки.

– Да, – сказал он, похлопывая Диану по плечу.

Лайон сел напротив сестры и подождал, пока она возьмет себя в руки. В этом желтом платье с коричневой отделкой она похожа на бабочку, подумал он. Поток слез грозил испортить всю ее красоту.

– Диана, – сказал он успокаивающим, как он надеялся, тоном, – не нужно бояться, что я рассержусь из-за того, что Кристина забрала с собой нашу мать. Ведь ты поэтому плачешь?

– Нет.

– Ты хотела, чтобы мама осталась здесь?

Когда она снова отрицательно покачала головой, но продолжала рыдать, терпение Лайона лопнуло.

– Так в чем дело?

– Мама не хотела ехать, – сказала Диана всхлипывая. – Рон, расскажи ему сам. Ты видел, что тут было. Я просто не знаю, что и думать. А тетя Харриет все время смеялась как безумная. Я не знала, что…

– Рон, ты дорожишь Дианой?

– Да, очень.

– Тогда советую тебе успокоить ее, прежде чем я ее задушу. Диана, прекрати это хныканье!

– Я объясню, милая моя, – сказал Рон Диане нежным, успокаивающим голосом.

Лайон с трудом скрыл раздражение. Рон вел себя как влюбленный щенок.

– Твоя мама отказалась от приглашения Кристины поехать вместе с ней в Лайонвуд. И вот тогда начался фейерверк.

Рон не смог сдержать улыбку. Диана рыдала на его груди, поэтому он без опасений ухмыльнулся.

– Твоя жена была настроена очень решительно… настолько решительно, что она… вытащила твою мать из постели.

– Ты шутишь!

– Мама не хотела ехать!..

– Очевидно, – протянул Лайон, – Кристина объяснила причины, побудившие ее быть столь настойчивой?

Уголки его губ так и расползались в улыбке, но Диана смотрела на него, и, не желая ее расстраивать, он старался не показывать, насколько забавной представлялась ему ситуация.

Рон не поддержал его намерения поберечь чувства Дианы.

– Лайон, это надо было видеть! Твоя мать – сильная женщина. Я никогда не предполагал этого, зная, что последние несколько лет она провела в постели, но она оказала сопротивление, и еще какое! Конечно, это произошло только после того…

– После чего? – спросил Лайон, сильно озадаченный поведением жены.

– Мама сказала Кристине, что хочет остаться здесь. Ее должны были навестить знакомые, и она, конечно, хотела поговорить с ними о Джеймсе, – пояснила Диана.

– Да, и именно тогда Кристина спросила твою мать, умерло ли ее сердце.

– Не понимаю, – сказал Лайон, качая головой.

– Я тоже не понял. В общем, твоя мать заявила, что с тех пор, как умер Джеймс, ее сердце тоже умерло… и одному Богу ведомо, что это значит.

Тут Лайон уже не удержался и улыбнулся:

– Моя мать скорбит профессионально, ты же знаешь это, Рон.

– Скорбела, – поправил его Рон. – К тому моменту Кристина сумела дотащить твою мать до входа, где я стоял, с недоумением взирая на обеих дам. Потом Кристина объяснила нам, что происходит.

– Она убьет маму!

– Ну, полно, Диана, она вовсе не это сказала, – заметил Рон. Он снова похлопал ее по плечу и с улыбкой повернулся к Лайону.

– Рон, рассказывай же!

– Кристина сказала твоей матери, что там, откуда она приехала, – и только одному Боту ведомо, где это, – старый воин, сломленный духом и сердцем, уходит в лесную чащу.