Львица - Гарвуд Джулия

– Просто скажи тете, что все уже решено. Я заеду за тобой в девять.

– Полагаю, что ничего страшного не случится, если тетя вообще не будет знать о бале. Она собирается за город навестить больную подругу. Если я ничего не скажу, мне не придется лгать. Или же намеренное умолчание тоже считается ложью?

Лайон улыбнулся:

– Тебе действительно трудно дается ложь, милая? Это приятная черта.

О небеса, только бы не рассмеяться, подумала Кристина, ведь тогда Лайон, несомненно, заподозрит что-нибудь.

– Да, мне это трудно дается.

– Ты не представляешь, как приятно встретить такую женщину.

– Спасибо, Лайон. А можно мне теперь спросить?

Как раз в этот момент Элберт открыл дверь.

Кристина улыбнулась дворецкому, жестом показывая, что он свободен:

– Я закрою дверь сама, Элберт. Спасибо. Лайон терпеливо ждал, пока Кристина вновь повернется к нему.

– Твой вопрос, – мягко напомнил он.

– Ах да! Прежде всего я хотела узнать, будете ли вы на вечере сэра Ханта в четверг.

– Ты будешь там?

– Да.

– Значит, и я буду.

– И еще один вопрос, если можно.

– Да? – спросил Лайон улыбаясь.

Кристина внезапно сильно смутилась. Легкий румянец выступил у нее на щеках, и она избегала его взгляда.

– Вы не могли бы жениться на Мне, Лайон? Совсем ненадолго?..

– Что?!

Он не собирался кричать, но эта женщина говорила такие чертовски странные вещи! Нет, он, наверное, ослышался. Жениться? Ненадолго? Нет, он снова неверно понял ее.

– Что ты сказала? – спросил он, пытаясь успокоиться.

– Вы женитесь на мне? Подумайте, Лайон, и сообщите мне, пожалуйста. Всего доброго, сэр.

Дверь закрылась, прежде чем маркиз Лайонвуд успел вымолвить хоть слово.

Глава 7

"Прошло три недели, прежде чем Майлала сумела найти капитана, согласившегося рискнуть и способствовать нашему побегу. Не знаю, что я делала бы без моей верной служанки. Помогая мне, она рисковала жизнью членов своей семьи и друзей. Я прислушивалась к ее советам, поскольку она работала у моего мужа уже несколько лет и знала его привычки.

Мне приходилось вести себя так, будто ничего не произошло. Да, я притворялась любящей женой, но каждую ночь молилась о смерти Эдварда. Майлала посоветовала, мне не брать с собой ничего из вещей и, когда настанет время, уйти лишь в том, что будет на мне в этот момент.

За две ночи до того, как должна была прийти весточка от капитана, я пошла к Эдварду, в его покои. Я снова вошла через боковую дверь, очень тихо, на случай, если там опять окажется Николь. Эдвард был один. Он сидел за письменным столом, держа в руке большой сверкающий сапфир. На столе лежало более двадцати великолепных драгоценных камней. Эдвард ласкал их так, как он ласкал Николь. Я стояла в полумраке, наблюдая за ним. Этот безумец разговаривал с камнями! Прошло еще несколько минут, и он, завернув драгоценные камни в ткань, убрал их в небольшую черную коробочку.

Отодвинув стенную панель, Эдвард спрятал коробку в темное углубление.

Я вернулась на свою половину и поведала служанке обо всем увиденном. Она, в свою очередь, рассказала мне: до нее дошли слухи, будто казна пуста. Мы пришли к выводу, что революция более реальна, чем мы предполагали. Мой муж превратил деньги в драгоценные камни, чтобы легче было вывезти свои богатства, покидая страну.

Я поклялась украсть драгоценности. Мне хотелось любым способом причинить боль Эдварду. Майлала предостерегала меня, но мне было уже все равно. Драгоценности принадлежали народу. Я пообещала себе, что когда-нибудь найду способ вернуть их людям.

Господи, я была такой благородной, но ужасно, ужасно наивной! Я действительно считала, что мне это сойдет с рук".

Запись в дневнике

1 сентября 1795 года

Ранние утренние часы целиком принадлежали Кристине. Это было безмятежное, спокойное время, поскольку графиня редко выходила ранее полудня. Тетя Кристины предпочитала завтракать печеньем и чаем в постели и изменяла этому ритуалу лишь в том случае, когда следовало нанести важный визит.

Когда рассветало, Кристина, как правило, была уже полностью одета. У них с тетей была одна горничная на двоих, которая и так сбивалась с ног, выполняя поручения графини. Поэтому Кристина сама следила за своей одеждой и убирала у себя в спальне. По правде говоря, она была довольна таким положением вещей. Когда она оставалась одна в своей комнате, ей не нужно было притворяться, и она могла позволить себе расслабиться. Поскольку Беатриса редко заходила к ней, Кристине не нужно было каждое утро специально приводить в беспорядок свою постель, будто она действительно спала на ней.