Шипы и розы (Шепот роз) - Медейрос Тереза

Женщина развернулась на стуле, и ее неловкость сразу развеяла все надежды. Перед Морганом предстала не любимая жена, а ее жуткая противоположность, чудовище, нагло напялившее платье Сабрины.

Великан утратил всякий контроль над собой и, прежде чем сообразил, что делает, повалил уродину на пол и начал душить. Однако Ив не пожелала умереть достойно. Она извивалась под ним, сверкая глазами, с губ рвались потоком полузадушенные проклятия. Но через пару минут даже под толстым слоем пудры стало видно, как ее лицо покраснело, а потом почернело.

Только тогда Морган пришел в себя, отпустил свою жертву, вскочил на ноги и сжал виски трясущимися руками, словно пытался усмирить бурю, разбушевавшуюся под черепной коробкой.

— За последние недели вот уж третий раз едва не задушил человека, — с коротким смешком заметил он. — Пора мне сдерживать свой нрав.

Ив медленно поднялась на ноги, сторожко поглядывая на Моргана и растирая пальцами шею.

— Сдается, ты набрался? Я чую запах спиртного за милю, как и вонь шлюхи. Послушай, парень, виски — хуже яда. Сам видел, что выпивка сделала с твоим отцом.

Морган угрожающе подступил к женщине.

— Нет, Ив. Я видел другое: что ты сделала с моим отцом. А я-то считал твоим самым страшным преступлением то, что ты научила Рэналда играть на волынке!

Но Ив и не думала признавать свою вину. Она угрюмо скрестила руки на груди поверх пышного лифа платья Сабрины.

— Это был несчастный случай.

Морган придвинулся еще ближе.

— Ну да, такой же, как засада на дороге, по которой ехали к нам в гости Камероны? А гибель моего верного Пуки и падение Сабрины в пропасть тоже несчастный случай?

С последними словами Морган навис над Ив, словно готовая обрушиться скала. И тут глаза суровой горянки вдруг затуманились, их заволокло нежностью, Ив потянулась, чтобы убрать прядь волос, упавшую на лоб Моргана. Он поймал ее руку, не позволив до себя дотронуться.

— Ну как же ты не можешь понять, парень, что все это я сделала ради тебя? — взмолилась Ив. — Все это ради твоего блага и ради будущего нашего клана. Если бы ты только знал, чем я пожертвовала ради клана! Теперь, когда мы избавились наконец от камероновской сучки, все могу тебе сказать. Всю жизнь я ждала…

— Лжешь! — прорычал Морган, отшвырнув Ив к двери. — Вечно крутишь и лжешь! Не желаю больше тебя слушать! — Внезапно он полностью успокоился. Рука, которой он указал на дверь, не дрожала. — Вон! Я изгоняю тебя из клана!

— Нет! Только не это! — в ужасе завопила Ив, зажав уши ладонями.

Морган выпрямился во весь свой громадный рост. Он стряхнул с себя защитную завесу опьянения и дал волю накопившемуся за долгие годы озлоблению на несправедливость жизни, в которой его, хоть и невольно, оставила сиротой мать, предала Ив и покинула Сабрина. Предводитель Макдоннеллов заговорил по-гэльски, слова древнего языка вождей и королей лились с его губ, словно песнопение.

— Отныне ты — изгой. С этого момента ты изгнана из клана. И если ты снова ступишь на землю Макдоннеллов, я прикажу забить тебя камнями. — Он оторвал ладони Ив от ушей и перешел на английский: — Ты все поняла, женщина? Я не желаю, чтобы ты когда-нибудь еще попадалась мне на глаза.

Ив жалобно вскрикнула и, шатаясь, побрела к двери, из коридора еще долго доносились удаляющиеся звуки ее неутешных рыданий.

Морган стоял посреди комнаты, тяжело дыша, сжав кулаки. Ив зажгла все свечи, которые нашла в спальне. Он медленно огляделся. Повсюду чувствовалась рука Сабрины и ее немое присутствие. Сверкали хрустальные пробки флаконов с духами, свет свечей отражался в полированной поверхности шахматной доски, ласкал кожаные корешки книг. Впервые Морган осознал, что все блага цивилизации — ничто и вдохнуть в них жизнь способна только хозяйка с чуткими и ласковыми руками.

Без нее все это лишь красивые игрушки. Безделушки. Мыльные пузыри. Иллюзия. Книги с пустыми страницами. Навеки проигранные игры. Музыкальные инструменты без мелодий.

Взревев, как раненый зверь, Морган схватил лютню и разбил ее о край стола. Потом принялся рвать книги, раздирая переплеты и рассыпая страницы. Взмахом руки смел с импровизированного туалетного столика флаконы и склянки, а после грохнул об стену стоявший торчком сундук. Переломил о колено шахматную доску и швырнул фигурки в камин. И наконец сорвал с кровати и изорвал в клочья белоснежные простыни.

Страшная усталость охватила его. Споткнувшись о разбитый стул, он тяжело рухнул на пол и так и остался лежать, окруженный обломками своей погибшей мечты.