Зачарованные - Харт Кэтрин

Пальцы ее дрожали, так что ключ зажигания лишь с третьей попытки встал на должное место. Затем, действуя почти автоматически. Никки завела машину и покинула школьную автостоянку. И вот она мчится по дороге, ведущей на запад к папиной ферме. Этот поступок не был следствие обдуманного решения. Просто она, ведомая интуицией, устремилась туда, куда ее влекло. Единственное, что она знала точно, что ей необходимо проверить дерево. Теперь же. Немедленно.

Через какое-то время, чтобы сократить дорогу Никки свернула с шоссе на тракторную колею идущую вдоль реки. Она не помнила, сколько проскочила стоп-сигналов, сколько дюжин чужих владений миновала или сколько промелькнуло мимо нее коровьих стад. Доехала на одном дыхании, думая лишь об одном: поскорей бы добраться.

И вот, наконец, она выбралась из машины, в спешке чуть не забыв выключить мотор. Но ключи остались в замке зажигания, сумочка — на пассажирском сиденье, а двери — открытыми. Перед тем прошел дождь, и колеса машины увязли в грязи. Она и на это не обратила внимания, а просто бросилась сломя голову к упавшему дереву. Сколько раз она заглядывала в этот импровизированный почтовый ящик, откуда в свое время извлекла кожаный конверт с письмом, сколько раз испытывала разочарование, ничего там не обнаружив. И вот теперь, ломая ногти и вымазав одежду в грязи, вновь нетерпеливо раскапывала влажную землю.

Прошло несколько минут, и пальцы ее наткнулись на искомое. Затаив дыхание, она вытащила из ямки кожаный сверточек.

— Есть! Есть! Господи! Ты услышал меня! Как мне тебя благодарить?

Она быстро развернула потемневшую снаружи кожу и с ужасом увидела, что в ней ничего нет. Но тотчас, к огромному своему облегчению, заметила на более светлой внутренне стороне буквы и чуть не завопила от радости.

— Конечно, — сказала она себе. — Что ж ты думала? У него для переписки с тобой заготовлена Пачка почтовой бумаги?

Голова приятно кружилась, сердце в груди замирало, она всматривалась в короткую записку. Бегло ознакомившись с содержанием, перечитала письмо еще раз, теперь уже медленно, вслух повторяя каждое слово. Сильвер Торн был краток, и весь вид послания говорил о том, что написано оно, вернее, за неимением карандаша или ручки, процарапан в большой спешке. Вот что оно гласило: «Нейаки. Долг исполнен. Брат ушел к Духам. Я скоро приду. Еще месяц или два. Жди. Я приду. Твой Серебряный Шип».

Никки прижала письмо к груди. Слезы радости струились по ее лицу.

— Торн! Торн! — благоговейно прошептал она. — О, дорогой мой! Спасибо тебе! Спасибо! Ты я представляешь, как сильно я нуждалась в весточке от тебя. Да нет, ты наверняка это знаешь. Поторопись, любовь моя. Я буду ждать… Мы с сынов ждем тебя.

В это мгновение младенец, будто в подтверждение ее слов, слегка шевельнулся, потом еще раз, посильнее. Никки охватила живот ладонями, глаза ее округлились от удивления. Впервые с тех пор как Торн в пещере доказывал ей, что она беременна, она почувствовала движение своего беби. Kcтати, голубая печать, появившаяся тогда у нее на животе, не исчезла и до сих пор. Но в эту свою забавную тайну Никки никого не посвящала, даже родную мать.

И вот, будто слова ее могли преодолеть толщу долгих времен, Никки тихо проговорила:

— Твой сын жив, Торн. Сейчас я впервые за эти месяцы ощутила его движение. Наверное, в те минуты, когда я читала твое письмо, он почувствовал твое присутствие и взбрыкнул от радости, как козленок. Мне кажется, он узнал тебя и чувствует, как ты стремишься к нам. Любимый, скорее присоединяйся к нам. Скорее, мы ждем.

1813 год. Огайо

Связь между ними, и без того неразрывная, в минуты, когда Нейаки держала в руках его письмо окрепла еще более. Серебряный Шип точно знал, в какой момент Нейаки развернула кожу, закопанную им под молодым дубком. Ему передалось ее волнение, ее трепет и даже то, как впервые во чреве у нее пошевелился их беби. Как и почему это происходит, объяснить он не смог бы. Да это и не важно. Просто он знал, что младенец, которого носила под сердцем Нейаки, ответил на его пламенный призыв.

К его радости, возникшей от ощущения чуда этой новой жизни, подмешивалась скорбь по убиенному брату. Текумсех пал в битве при Темсе, как и предсказывала Нейаки. Перед смертью он успел обратиться к Серебряному Шипу и своим верным воинам, сказав им пророческие слова:

— Не печальтесь, когда я покину вас и уйду с Духами, ибо в один прекрасный день я вернусь. Настанет время, когда народу моему понадобится тот, кто сможет повести его. Тогда я вернусь и укажу путь.