Магия Луны - Коултер Кэтрин

Услышав это, Рафаэль вздрогнул, но промолчал. А Виктория продолжала говорить тем же спокойным равнодушным тоном:

— Вскоре после этого случая меня отослали к дяде Монтгомери. Тогда я и познакомилась с Элен. Она была его младшей дочерью. В то время только она жила с родителями. Я моложе ее на пять лет. Странно, но дядя Монтгомери никогда не был моим опекуном. Этого я никогда не могла понять… Вот с тех самых пор моя нога выглядит столь плачевно. Она временами болит, если я забываю об осторожности и слишком устаю, ее сводит ужасными судорогами, и боль становится невыносимой…

«Так получилось и в этот раз», — подумал Рафаэль.

— Ты рассказываешь довольно бессвязно, — задумчиво заметил он, представляя себе маленькую девочку, ребенка, терзаемую болью, с плачем едущую домой, чтобы пожаловаться маме, где ее ждал жесточайший удар судьбы, надолго поселивший боль и обиду в душе. Впрочем, нет, вовсе не бессвязно. Она сумела выразить свою боль, но постаралась не причинить лишней боли ему.

— Как умерли твои родители?

— Он погибли. В дороге сломалось колесо. И карета свалилась с утеса.

— А моих родителей убили французы. Думаю, ты знаешь об этом.

— Да, я слышала. Кажется, они были на борту английского судна, направлявшегося в Севилью, когда на него напали французы. Так мы и не навестили родителей твоей матери в Испании. — Виктория замолчала, все так же глядя в сторону. — Я знаю, что ты был не просто морским капитаном, Рафаэль. Ты работал на наше правительство, против Наполеона. Это из-за своих родителей? Ты хотел отомстить?

Рафаэль задумался и ответил не сразу:

— Ты права. Вначале мною руководила только месть. Прошли годы, прежде чем я наконец понял, что могу приносить вполне реальную пользу своей стране. То, что я делаю, спасает жизни моих соотечественников-англичан, а в некоторых случаях изменяет исход сражения или решает судьбу города. И тогда мои личные мотивы несколько ослабели… Кто-то, по-моему, Фрэнсис Бэкон, сказал, что месть — это один из видов дикого правосудия. Вероятно, он прав, но я сумел освободиться от этого чувства. Я понял, что мне нравится постоянно подстерегающая на каждом шагу опасность, поединок умов, умов между мной и врагом… Но вернемся к тебе, Виктория. Скажи, если бы в нашу первую брачную ночь я не повел себя как последний дурак, ты бы рассказала мне всю правду?

— Конечно, — не задумываясь, ответила она. — Я как раз собиралась это сделать. Разумеется, я ужасно боялась, что, увидев такое вопиющее уродство, ты не захочешь меня. Должна признаться, я отлично понимала, что обязана была рассказать тебе все еще до свадьбы. Но знала, что не смогу. Если бы ты только мог себе представить, как я трусила! У меня не было никаких сомнений, что, узнав правду, ты не захочешь на мне жениться.

— Дурочка! Посмотри в зеркало! Не такая уж ты уродина, честное слово!

— Вроде бы я все понимаю: привлекательная внешность — это еще не самое главное. Основное в человеке — это доброта, характер, нравственные принципы, терпимость к окружающим… Я думала, что ты любишь меня недостаточно для таких неприятных открытий.

— Я любил тебя и люблю.

— Даже сейчас? После того, что ты видел? Не верю!

— Посмотри на меня внимательно, Виктория. — Рафаэль подвинулся ближе к жене и ласково улыбнулся. Она беспокойно заерзала, но не подняла глаз.

— Дорогая, прошу тебя, взгляни на меня. Виктория неуверенно подчинилась.

— Ты считаешь, что я законченный дурак? К тому же пустой и ничтожный человечишка?

— Не надо так говорить! Ты вовсе не ничтожный Просто.., я не знала.., да и сейчас не знаю… Пойми, у меня нет опыта общения с мужчинами. Я была уверена, что Дамьена оттолкнет мое уродство. И он бы не стал это скрывать. К тому же ты сам совершенно безупречен, а я нет. Ты удивительно красивый мужчина! Что же касается меня как женщины… Это же пародия на брак, когда соединяют целое с.., ущербным.

Рафаэль посмотрел на жену долгим изучающим взглядом. Он словно только сейчас начал узнавать ее. Потом раздраженно отогнал назойливо гудевшую муху и сказал:

— Пародия… Что ж, вероятно, ты права. Может создаться впечатление, что ты пошла на сознательный обман. Думаю, юрист даже назвал бы твои действия мошенничеством. Ты обязана была рассказать мне свою историю за несколько дней до свадьбы и дать возможность пережить шок еще тогда. Но ты не сделала этого. Ты вышла за меня, отлично понимая, что обманываешь. А теперь поздно что-либо менять. Я уже связан с тобой священными узами брака.