Графиня тьмы - Бенцони Жюльетта

— Она со мной, и если бы я не мучилась угрызениями совести из-за того, что она не может видеть свою мать, то могла бы сказать, что счастлива видеть ее подле себя. Но я все-таки не понимаю: зачем нужно было их разлучать?

— Потому что, будь они вместе, их бы довольно быстро нашли и, скорее всего, убили. Вы, полагаю, повезете ребенка в Бретань?

— Да, и хотела бы взять с собой и мадам… Он нетерпеливо отмахнулся:

— Не заставляйте меня сомневаться в вашем уме! Ведь я только что объяснил вам, почему это невозможно. Самое лучшее, если между ними будет пролегать пол-Европы…

— Сейчас да, соглашусь, что это разумно, ну а в будущем? Через… Ну, не знаю, через несколько месяцев… или лет… Я обещала ей, что она будет вместе со своим ребенком!

— Легкомысленное обещание, мадам! Дайте мне слово: не пытайтесь, пожалуйста, способствовать этому воссоединению, предварительно меня не уведомив! К тому же совершенно непонятно, как это возможно сделать: даже я сам не знаю, куда Ван дер Вальк увез… Софию Ботта!

— О, только не это имя! Она его терпеть не могла…

— Неважно. В мире появилась герцогиня Ангулемская, и только ее и должен видеть народ! Но даже если мне станет известно, где находится резиденция, в которой расположились «граф Вавель де Версэ» с его подопечной, то вам я все равно ничего не расскажу. А теперь дайте мне слово!

Это было сказано таким жестким тоном, что Лаура даже вздрогнула. В тоне слышалась не просьба, а приказ, и она тут же взбунтовалась:

— По каком праву вы требуете, чтобы я дала вам слово? Ведь вы же требуете, не правда ли? И именно за этим вы вызвали меня сюда, хотя было бы значительно проще встретиться в другом месте. Вы хотите, чтобы я чувствовала себя связанной по рукам и ногам, дав клятву на могиле моих королей!

— Возможно… и, кстати, здесь покоятся не только они. Еще и Шарлотта Корде ^[83], Дюбарри ^[84], жирондисты, швейцарцы, расстрелянные в Тюильри… Но вы правы: мне нужна была некая торжественность, официальность, чтобы почувствовать, что я в ладу с самим собой. Настали трудные времена. Директории скоро конец. Восходит новая звезда, которая изменит традиционный ход истории и заставит забыть о королях… Я хочу следовать за этой звездой, не опасаясь, что всплывут секреты, таящиеся в чьих-то головах. А тот секрет, которым владеем мы с вами, один из самых страшных, а?

— Так зачем в таком случае вы вмешались в это дело? Зачем вы приняли эстафету от Бенезеша? Он, по крайней мере, действовал из сочувствия и верности идеалам. А вы ведь даже не роялист!

— Нет, и никогда им не был. Я хочу стать государственным деятелем, а у государства никогда не было убеждений. Государству нужно уметь манипулировать большими и малыми секретами, чтобы сохранять власть над людьми, мужчинами и… женщинами. Но и я не чужд, как вы изволили выразиться, сочувствия: такие чудовищные страдания, несчастья не могут оставить меня равнодушным. Именно по этой причине я все и устроил, желая спасти Марию-Терезию от сумасшедшего дома и от кинжала убийц. Но не требуйте от меня большего! — поспешил он добавить, видя, что Лаура уже открыла рот для новой, как было очевидно, обличительной речи. — Там, где я намереваюсь быть, мне понадобятся свободные руки и голова. Так как насчет вашего слова?

— Что же будет, если я его не дам?

Тяжелые веки Талейрана приподнялись, и в лицо Лауре впился холодный, как стальной клинок, взгляд.

— Вы превратите ее в угрозу, а значит, во врага и сами станете врагом, а в наше время плодить врагов неразумно…

В его тоне звучала неприкрытое предостережение. Было бы верхом легкомыслия оставить его без внимания.

— Но что же мне делать? Я дала Марии-Терезии клятву сделать все возможное, чтобы они с дочерью воссоединились, а вы требуете от меня противоположного! А ведь вы сами были священником!

— Я был епископом. Это далеко не одно и то же. Мы с богом приветствуем друг друга, но не ходим друг к другу в гости. Тем не менее напомню, что, попросив вашего слова не предпринимать попыток увидеться с мадам, я добавил: «предварительно меня не уведомив». Это оставляет некоторые шансы, и, может статься, я сам дам вам такое разрешение однажды…

— Серьезно?

— Серьезно! Даю слово… чести!

— В таком случае даю вам слово и я! В ближайшее время я увезу малышку в Сен-Мало и буду выдавать ее за свою дочь. Как хочется, чтобы из такого количества несчастий получилась бы наконец хоть капелька счастья…