Солнце любви - Райан Нэн

Подняв лицо к Луису, она приказала:

— Поцелуй меня.

У Луиса вырвался беспомощный стон. Взяв в ладони ее лицо, он жадно приник к сочным губам своим горячим ртом, еще хранившим вкус ее тела. Эми прервала этот поцелуй и, опустившись на корточки, проделала такой же путь по внутренней стороне левого бедра, а потом уткнулась носом и ртом в густую черную поросль у него на чреслах. Кончик ее языка трогал жесткие черные завитки. Она дразнила его возбужденную плоть, даря лишь легкие дуновения.

Так продолжалось недолго. Луису стало трудно дышать, все мышцы натянулись, как струны. Он хрипло выговорил:

— Умоляю… целуй меня… целуй…

— В какое местечко, капитан?

— Боже мой, ты сама знаешь.

— Нет, покажи.

Взгляд Луиса затуманился от страсти. Он сжал средоточие своего желания:

— Вот сюда.

Эми не заставила его повторять дважды. Ее губы коснулись сильных бронзовых пальцев.

— Пусть останется так, — скомандовала она, когда Луис попытался убрать руку.

Сжав его запястье, как совсем недавно делал он, Эми провела языком по его пальцам, а потом раздвинула их, чтобы проникнуть туда, где томилась твердая мужская плоть.

На этот раз игра оказалась совсем краткой. Его грудь тяжело вздымалась, сердце стучало, как молот, а пальцы сами собой разжались. Эми отпустила его запястье, и Луис впился пальцами в край матраса, когда ее мягкие губы оставили легкий поцелуй у самого основания его плоти.

Кончиком языка Эми неспешно провела снизу вверх по твердому стволу, дойдя до гладкой вершины. Затем она мягко сжала этот символ мужской власти, а сама подняла лицо к Луису и встретилась с ним взглядом. Ей стало ясно, что сейчас ее женская власть сильнее всего остального.

— Признавайтесь, капитан: хотите меня?

— Господи, да! — в отчаянии простонал он и почти задохнулся, когда она вновь наклонилась к нему. — О-о-о, Эми, Эми…

Ее теплые губы сомкнулись в кольцо. Медленно, бережно она вбирала в себя его плоть. Луис не сводил с нее глаз — он чувствовал, что пути назад уже нет.

— Да, да… — вырвалось у него; пальцы погрузились в роскошные шелковистые пряди. В неистовом порыве он притянул ее еще ближе к себе, еще шире развел для нее колени, еще сильнее сделались его толчки.

Эми тоже понимала, что кульминация совсем близка. Она приняла его глубоко, едва ли не в самое горло, решив подарить ему то, чего он еще не изведал.

До конца оставались считанные секунды. Луис попытался ее отстранить, но Эми не поддалась. Она осталась с ним и, когда наступило завершение, поняла, что его экстаз превзошел все, что судьба посылала ему до сих пор.

— Нет… о-о-о… ах… Боже мой, да, да… Милая, да, крошка моя…

Бог-Солнце вздрогнул в последний раз и бессильно откинулся на спину.

Глава 40

Итак, их бурный роман продолжался… как прежде. Но красавец капитан никогда не упускал возможности напомнить своей обнаженной белокурой красавице, что независимо от того, как жарко разгорается в них страсть или каких высот блаженства они достигают во взаимном порыве, наслаждение остается чисто телесным и никогда не затрагивает его сердца. Она не затрагивает его сердца.

Эми также была тверда как кремень.

Даже лежа в его объятиях, ночь за ночью, содрогаясь от чувственного восторга, который он ей дарил, и доводя его до такого же страстного ликования, она бесстрашно выдерживала гипнотический взгляд его черных глаз и упрямо доводила до его сведения, что, даже завладев ее телом, он никогда не овладеет ее сердцем.

И при всем том Эми страдала как никогда раньше. Испытывая к себе самой куда большее отвращение, чем к черствому язвительному капитану, терзаясь неизбывным чувством вины, она тем не менее находила ни с чем не сравнимое упоение, проводя в его объятиях ночные часы. Их пылкие соединения ничем не напоминали то, что было между ними в юности.

Тогда они оба были невинны и неопытны, и они вместе учились любить друг друга. Они были неловкими и неискушенными; они ничего не знали о том, как давать и получать наслаждение сполна.

А этот мужчина с суровым лицом… с ним все было совсем по-другому. В высшей степени умелый любовник, Кинтано был способен довести ее до сладостного опустошения — и добивался этого самыми разными способами. В частых актах их безумного слияния он подстрекал ее совершать такие действия, о которых и речи не могло быть, когда она делила ложе с мужем. И, понимая всю свою вину, она со стыдом признавалась себе, что эти действия не вызывают в ней отвращения. Она получала невероятное удовольствие от каждого сладострастного порыва, соединявшего их в единое целое, от каждого — пусть даже пугающего — телесного выражения ненасытного голода плоти, который они столь рьяно старались утолить.