Прекрасная Катрин - Бенцони Жюльетта

– Ты сказал: не прикасайся ко мне?

Ответом было ужасное молчание! Оно давило невыносимой тяжестью, и Катрин с трудом удерживалась от крика, который разорвал бы эту непостижимую тишину. Арно, отвернувшись, взял со скамеечки свои вещи и стал медленно одеваться. Катрин не сводила с него глаз, следила за каждым его движением, ожидая, что он скажет хоть слово, хоть как-нибудь объяснит то, что не поддавалось никаким объяснениям… Но он молчал. Он даже не смотрел на нее! Тогда она спросила тоненьким детским голосом:

– Почему?

Он ответил не сразу. Опустив голову и поставив ногу на ступеньки, он застегивал пояс и, казалось, размышлял. Наконец он взглянул на нее.

– Я не могу тебе этого сказать… не могу сказать сейчас! Все, что произошло сегодня, просто не укладывается в голове.

– Ты не веришь мне?

– Я этого не говорил! Но мне надо все обдумать! А для этого я должен остаться один.

Катрин, выпрямившись, гордо вскинула голову. Вот во что превратилась их близость! Куда же исчезло то чудесное, полное доверие друг к другу, связавшее их навсегда? В эту минуту между ними лежала пропасть, и глубины ее Катрин определить не могла, но предчувствовала, что преодолеть ее не удастся. Он говорил с ней, как с чужим человеком, он желал обдумать «все это» – иными словами, попытку убить жену и сына, тогда как должен был бы покарать за преступление немедленно и жестоко! Глухое раздражение поднялось в душе молодой женщины, но она решила ничем не показывать его.

– Что же ты собираешься делать с этой девкой?

– И об этом я должен поразмыслить!

– Ты должен поразмыслить? – презрительно повторила Катрин. – Хорошо, но прежде изволь выслушать меня: она покинет замок сегодня же вечером, иначе уйду я вместе с моим мальчиком.

– Куда ты уйдешь?

– А это уж мое дело! Или ты прогонишь ее, или я уйду! Ни одного дня я не останусь под одной крышей с убийцей!

Арно сделал шаг навстречу Катрин, и она явственно увидела, какое у него измученное лицо, какой блуждающий взгляд. Пораженная, она замолчала.

– Прошу тебя, подожди до завтра! Только до завтра! Завтра я смогу говорить с тобой и приму решение. Прошу тебя только об одной ночи!

Он провел рукой по пылающему лбу, на котором сверкали бисеринки пота. У него был такой потерянный вид, что Катрин забыла о гордости. Любовь затопила ее волной, и она умоляюще протянула к нему руки.

– Прошу тебя, возлюбленный сеньор мой, опомнись! Вот уже много дней ты непохож на самого себя. Мне кажется, будто я вижу дурной сон. Неужели ты все забыл? Я Катрин, твоя жена, и я люблю тебя больше жизни! Неужели ты забыл о нашей любви, о поцелуях… о безумных и сладких ночах? О последней ночи, когда я говорила, что боюсь смерти, а потом стонала от страсти в твоих объятиях…

Он резко отвернулся, словно был не в силах смотреть на нее, и закрыл уши дрожащими руками.

– Замолчи, Катрин, замолчи! Во имя любви к Господу, оставь меня одного! Завтра я приму решение, клянусь честью! Все сомнения твои исчезнут. Обещаю тебе! А сейчас оставь меня одного!

Катрин бессильно опустила руки и пошла к двери. На пороге, взявшись за ручку, она обернулась.

– Завтра? – сказала она без всякого выражения. – Хорошо, я подожду до завтра. А ты пришлешь за мной, когда на то будет твоя воля. Но не дольше, Арно! Больше ни одного дня я ждать не буду!

Всю ночь Катрин, не в силах заснуть, слушала завывания бури, обрушившейся на крепость. Сидя на приступке у камина, накинув на плечи одеяло, подогнув ноги и обхватив руками колени, она проводила долгие часы, смотря невидящими глазами в огонь, не замечая, как колеблется пламя под порывами ветра, проникавшего в дом. Ураган несся над Овернью, накидываясь с особой яростью на высокую скалу, где стоял гордый замок Карлат. Так океанские волны щадят хлипкую лодчонку и захлестывают большой корабль. Иногда сквозь завывание ветра слышалось, как хлопает оторвавшийся ставень, как трещат сломанные ветви, как падает с крыши черепица. Все демоны земли и неба сорвались с цепи в эту ночь, однако Катрин почти радовалась буре, столь созвучной той, что клокотала у нее в груди. Сердце стонало и плакало от горя. Она изнемогала, пытаясь найти ответ на мучившие ее вопросы. Время от времени к ней подсаживалась Сара и слышала, как с губ ее срывается бесконечное: «Почему? Ну почему?»

Она начинала беззвучно рыдать, и крупные слезы бежали по щекам, скатываясь на зеленое платье. Потом она снова впадала в оцепенение, и это немое отчаяние было таким душераздирающим, что Сара предприняла попытку хоть как-то отвлечь ее от горьких мыслей.