Солнце любви - Райан Нэн

Изумленная и растерянная, Магделена застенчиво пригладила свои седеющие черные волосы и улыбнулась, почти как смущенная девочка:

— Я буду здесь, Педрико. И буду ждать.

Под присмотром такой красивой и заботливой сиделки, как Эми, Луис быстро поправлялся. Вскоре он набрался сил и был вполне способен сам о себе заботиться, но он предпочел не торопить события. Уж очень было приятно, когда Эми суетилась и хлопотала вокруг него.

В один из жарких дней начала сентября на пустыню обрушился редкий в этом краю ливень, да еще с грозой. От громовых раскатов вздрагивала земля, сверкали молнии, и дождевые струи хлестали в высокие окна спальни.

В это время Луис сидел, прислонившись к спинке кровати, и улыбался радостной мальчишеской улыбкой, а Эми обтирала его намыленной губкой. В ритуал умывания, помимо манипуляций с губкой, мылом и водой, входили также шутливые дразнилки, смех и легкие шалости. Луис откинул голову и глубоко вздохнул.

— Я люблю запах дождя в пустыне, — проговорил он. — Этот запах заставляет меня… Эми, милая… что случилось?

Внезапно Эми подняла на него глаза, полные слез. Бросив губку обратно в фарфоровый таз с водой, она схватила большое белое полотенце и прижала его к мокрой груди Луиса.

Она должна ему сказать. Больше она не могла хранить свою тайну: это было бы нечестно по отношению к нему.

— Тонатиу, Линда — твоя дочь. Твое дитя. И она так похожа на тебя. Твои черные глаза, твоя яркая внешность, твоя необычная красота…

— Любимая… Ты хочешь сказать, что тогда…

Эми решительно тряхнула головой.

— Когда Бэрон с Лукасом увезли тебя из Орильи, я уже носила твое дитя. Поэтому я и вышла за Тайлера Парнелла. Я не знала, что еще могла сделать.

— Конечно, у тебя не было другого выхода, маленькая. Ты сама тогда была настоящим ребенком. О Боже.. Эми, Эми…

Он протянул к ней руки, но она остановила его:

— Подожди. У меня есть кое-что, что я хотела бы отдать тебе.

Она достала из высокого бюро красного дерева фарфоровую музыкальную шкатулку, откинула крышку, и, когда зазвучала нехитрая мелодия, вынула маленький золотой медальон.

Протянув медальон Луису, Эми попросила:

— Открой, Тонатиу.

Он осторожно открыл его и пристально уставился на миниатюрный портрет поразительно красивой девочки:

— Это… она?

— Да. Наша дочь Линда. Я хочу это тебе отдать.

Эми надела тонкую золотую цепочку Луису на шею. Медальон лег точно во впадину между ключицами. И сразу же Луис снял с шеи цепь с тяжелым Солнечным Камнем. Он надел эту цепь на Эми и поместил золотой талисман в ложбинку между ее грудями.

Он привлек ее к себе.

— Наша дочь почти такая же красивая, как ты, любовь моя. — Вспышка близкой молнии осветила его смуглое лицо. От последовавшего затем удара грома задребезжали оконные стекла. — Я всегда буду помнить, как виноват перед тобой… сколько горя я тебе принес. Я был с тобой непростительно жестоким! Но я люблю тебя, Эми. Я буду любить тебя до конца дней своих… — Его руки сжали ее сильнее. — Родная моя, сегодня мне доставили депешу. Приказ о выступлении. Завтра утром мы отправляемся.

— Значит, я должна вернуть тебе Солнечный Камень, — решительно заявила Эми, подняв голову. — Тогда в сражении ты будешь под его защитой.

Она уже взялась за цепь, чтобы снять амулет, но он остановил ее:

— Нет. Его должна носить ты. Он — часть меня. — Луис не стал говорить, что его безопасность теперь мало что значит, раз им не суждено быть вместе. — Если дождь прекратится, ты съездишь со мной к Пуэста-дель-Соль… когда солнце сядет?

Не в силах вымолвить ни слова, Эми кивнула и поцеловала его в грудь.

И потом, ночью, когда небеса очистились от туч и миллионы звезд засветились во тьме, они оба, верхом на могучем вороном жеребце Ноче, отправились к своей заветной речной излучине. Там, в серебряном лунном свете, они в последний раз предались любовной близости — это было почти слияние душ.

Когда их тела еще не разъединились, Луис приподнялся, чтобы лучше видеть Эми. В его черных глазах горела любовь, когда он сказал:

— Мы больше не встретимся. Но ты всегда будешь со мной, и я всегда буду с тобой.

— Да, мой любимый, мой единственный, — ответила она, — мой дорогой Тонатиу.

На рассвете следующего дня капитан Луис Кинтано, по всей форме одетый в военный мундир, стоя рядом с беспокойным вороным жеребцом перед строем своих солдат, уже сидящих в седлах, держал перед ними короткую речь. Его спина была обращена к розовато-оранжевой асиенде, ноги в сапогах широко расставлены, широкие плечи уверенно развернуты, руки сложены за спиной.