Несущая свет. Том 1 - Гиллеспи Донна

«Как это горько — стоять на пороге жизни, зная, что тебе не суждено прожить ее. Юнилла — совсем ребенок, что будет с ней после моей смерти?» — думал Марк.

За час до прибытия гостей занятия Марка были прерваны, когда в библиотеку ворвалась Аррия — волосы ее были растрепаны, на женщине не было ничего, кроме нижней одежды, развевающейся от ее стремительных порывистых движений. Вдова средних лет, с резкими, чертами лица и глазами навыкате, Аррия отличалась скромностью в поведении. Сейчас она застыла напротив Марка, не в силах ничего произнести от ужаса и горя. Марк медленно поднялся с кресла.

Наконец, немного справившись с собой, она закрыла лицо руками и проговорила:

— Только что принесли вино из Дворца в качестве подарка, а с ним — приказ отдать им детей!

Марк подошел к ней и обнял женщину за плечи, она бессильно рухнула на кушетку, тело Аррии сотрясалось от беззвучных рыданий. В эту минуту она была похожа на существо с перебитым хребтом, которое молило о пощаде, хорошо сознавая всю тщетность такой мольбы. Марк встал перед ней на колени, стараясь успокоить ее, а в его голове тем временем роились сотни смутных планов и мыслей, но все они казались слишком фантастическими или рискованными.

— Если бы я была сильной, мне следовало бы из милосердия лишить детей жизни сейчас, собственными руками, чтобы спасти их от мук! — воскликнула Аррия сквозь рыдания.

— Аррия, не говори так! — сам он тоже не питал никаких иллюзий, но ему было невыносимо смотреть на то, как убивается Аррия. — Поверь, я придумаю что-нибудь, какую-нибудь хитрость…

— Ах, что ты можешь сделать! Ты же не в силах противостоять гвардейцам!

— Я разработаю план, Аррия, обещаю тебе, я попытаюсь спасти детей, пока еще не поздно.

— Да хранят тебя боги за твою доброту, но ведь ты сам в трудном положении…

— Не думай об этом. Слушай меня внимательно, Аррия. Сегодня во время свадебного торжества ты не должна выглядеть смертельно напуганной или совсем обезумевшей от горя. На празднике и пиру будет множество шпионов и доносчиков — поэтому, прошу тебя, говори только на посторонние темы. Будь спокойна и сдержанна. Нерон любит играть со своими жертвами. Если в твоем поведении будет сквозить страх перед угрозой опасности, то это неминуемо спровоцирует его, и опасность тут же явится перед нами во плоти.

— Но к чему все это теперь? — спросила Аррия, впадая в оцепенение и медленно качая головой, слезы текли по ее щекам, размывая свинцовые белила, густо наложенные на лицо. — Тебе тайком, в четырех стенах комнаты, вынесут приговор, и ты примешь ужасную смерть. Меня, нищую и голую, вышвырнут из города, а детей…

— Потерпи немного и не спеши отчаиваться. Пока я жив, я буду искать пути к спасению.

* * *

Когда забрезжили сумерки, гости начали съезжаться на свадебное торжество. Состав их был довольно необычен: здесь присутствовали аристократы, ученые, а также люди бедные — из разорившихся благородных семейств. В особняк на Эсквилинском холме прибыли влиятельные знакомые отца Марка, среди них и старый Сатурнин, давний друг Юлиана-старшего, однако тут же среди гостей были и нищая учащаяся молодежь, без гроша за душой, одетая в тщательно выстиранные лохмотья, и целый сонм ученых мужей, учителей римских школ, и нищие философы, обитатели густонаселенных доходных домов, и дальние родственники Юлианов, прибывшие в Рим из своих сельских поместий, а также друзья Марка по учебе в городских школах и академиях, среди них — и Домициан. Что касается римской знати и аристократии, то, по мнению Марка, все эти люди были похожи на заложников. Они не осмеливались оставаться дома за закрытыми дверями, поскольку Нерон всегда питал самые темные подозрения к тем людям, которые избегали общества, но и посещать общество было не менее опасно, потому что одно-единственное неосторожное, или превратно истолкованное недоброжелателями слово таило в себе смертельную угрозу. Любой доносчик мог передать Императору крамольные речи, а за этим неизбежно следовал арест и обвинение в измене.

На саму церемонию бракосочетания гости собрались в большой зале особняка и расселись в искусно сделанные кресла из орехового дерева и слоновой кости полукругом, лицом к Марку Аррию Юлиану, который в соответствии с ритуалом совершил возлияние фалернского вина на алтарь ларов — древних духов, охраняющих дом. Вдоль стен стояли бронзовые канделябры, выполненные в форме раскидистого дерева со множеством замысловато изогнутых ветвей. Мириады огней образовывали отдельные созвездия, которые освещали каждый уголок огромной залы, высвечивая перламутровый багет картин, изображавших пасторальные сцены, перспектива которых как бы раздвигала стены залы; в бликах колеблющихся огней мерцали стройные колонны из фригийского мрамора, отделявшие залу от сада. По комнатам плыли приглушенные звуки кифар, на которых играли невидимые музыканты, скрытые от глаз гостей. Призрачная музыка вилась в полумраке, словно дымок от благовонных курений, убаюкивая гостей, создавая атмосферу мечтательного покоя.