Великолепие - Джойс Бренда

— У меня сегодня уроки, папа.

— Я поговорю с синьором Раффальди. Сегодня не будет уроков. Ты можешь заняться чем хочешь. Даже пойти в цирк, — сказал он, надеясь увидеть ее улыбку.

Катя вежливо ответила:

— Если не возражаешь, папа, я останусь дома и почитаю.

Князь внимательно посмотрел на красивую, сдержанную девочку, которая не была его дочерью. Почему она всегда такая замкнутая? Полная противоположность своей неизменно оживленной и общительной матери… Теперь князь знал, что сдержанность Катя унаследовала не от него…

— Как хочешь, — наконец отозвался он, — но помни, Катя, если тебе захочется заняться чем-то другим, я позволяю тебе это сделать. — Однако князь знал, что Катя не переменит своего решения.

Он прикоснулся рукой к ее щеке. Ему показалось, что в уголке ее глаза блеснула слезинка. Подойдя к двери, князь позвал Лизу, нянюшку, которая была при Кате со дня ее рождения и в свое время нянчившая и его. Теперь она совсем состарилась и почти ослепла. Но иногда смотрела на князя таким проницательным взглядом, будто умела читать мысли и знала все его секреты.

— Я позабочусь о девочке, ваше сиятельство, не беспокойтесь, — сказала Лиза.

— Спасибо. — Князь испытал огромное облегчение.

И тут старуха произнесла слова, сильно озадачившие его:

— Княгиня спит, милорд, и уже вне опасности. Господь решил, что она будет жить.

Глава 4

Кэролайн ощущала неловкость, но это не имело никакого отношения к тому, что она была в мужском платье.

Девушка сидела скорчившись в кустах перед кирпичным особняком на Мейфэр, который арендовал Северьянов. Ее коротко подстриженные волосы были гладко зачесаны за уши и прикрыты треуголкой, к подбородку приклеена жиденькая эспаньолка. На ней были сюртук, жилет, сорочка, панталоны, чулки и штиблеты с пряжками. Кэролайн не впервые переодевалась в мужской костюм — только так ей удавалось разузнать о тех, о ком она писала в своей сатирической рубрике в «Морнинг кроникл». Как ни печально, но приходилось признать, что мужчинам куда легче получить нужную информацию, чем женщинам.

Девушка привыкла своими силами выяснять подробности образа жизни людей, которых намеревалась разоблачать, однако сейчас, спрятавшись за кустами перед домом Северьянова, она испытывала странную неуверенность, неловкость и ощущение опасности, хотя последнее было, конечно, полным абсурдом. И все же сердце у Кэролайн неистово колотилось, и ее не покидало смутное предчувствие чего-то не вполне определенного.

Она не знала даже, дома ли Северьянов. Только предполагала, что дома, поскольку было утро. Возможно, он снова провел всю ночь до рассвета у леди Кэррэдин. При воспоминании о том, как вызывающе безнравственно вел себя князь на глазах у беременной жены, сердцебиение у нее снова участилось. Два дня назад Кэролайн, переодевшись лакеем, «присутствовала» на балу у принца-регента. Поразительно, сколько сплетен ходит между слугами и какую ценную информацию эти сплетни предоставляют!

Девушка не спускала глаз с двери особняка, надеясь, что Северьянов появится с минуты на минуту, возможно, пожелав прокатиться по Гайд-парку. Она намеревалась тщательно изучить его распорядок дня и привычки, ибо твердо решила включить князя в круг лиц, которым не давала спуску в своей сатирической рубрике. На ее взгляд, Северьянов был особенно ярким образцом высокомерного аристократа. Безнравственность именно таких особ вознамерилась обличить Кэролайн. Она вела эту рубрику уже полтора года. Поначалу сатирические заметки девушка писала с единственной целью — позабавить себя и своего отца. Джорджу ее статейки показались такими проницательными и остроумными, что он посоветовал дочери предложить их нескольким газетам. В «Морнинг кроникл» с радостью ухватились за ее опусы и снисходительно отнеслись даже к тому, что они написаны женщиной. Правда, редактор поставил одно условие: никто не должен узнать, что автор — женщина, а Кэролайн, в свою очередь, просила не разглашать ее имени.

Интересно, что сказала бы ее бабушка-виконтесса, если бы узнала, как безжалостно бичует Кэролайн пороки ее класса? Но девушку побуждали к работе вовсе не злоба и ненависть. Она стремилась показать падение нравов в среде родовитой знати, считающей себя выше всего общества. Кэролайн хотела пристыдить тех, кто этого заслуживает, надеясь, что в них проснется совесть. Возможно, тогда мужчины, подобные Северьянову, и такие дамы, как леди Кэррэдин, будут меньше думать о собственных удовольствиях и больше о том, чтобы помочь обделенным судьбой.