Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта

– Что это за опасность, о которой он говорит?

– Не могу вам сказать. Он просто неоднократно предупреждал меня, вот и все. Да, к слову, что вы думаете об этом письме?

– Если этот человек не любит вас, пусть меня повесят! – попросту ответила м-м Гамелен. – Что касается меня, то я очень жалею, что он уехал. Я охотно повидалась бы с ним.

– Почему же?

– Скажем… потому, что мне нравится его почерк, – заключила креолка с насмешливой улыбкой. – Я уже говорила вам, что люблю мужчин! Что-то подсказывает мне, что этот – один из них. Если он возвратится, не забудьте представить его мне. Но позвольте, – добавила она, поворачиваясь к Жоливалю, – а вам он не говорил об этой загадочной опасности?

– Да, – ответил литератор. – Я знаю, в чем дело, но… лучше, если Марианна не будет знать! И никогда не узнает! То, о чем идет речь, может помешать ей проявить себя. Зачем же напрасные мучения? Не думайте больше об этом. Если ваш американец однажды вернется, я лично позабочусь, чтобы представить его вам, милая дама! – добавил он учтиво.

Решительно отвергнув идею увидеть когда-нибудь Фортюнэ, увлеченной Язоном, или наоборот, Марианна пустилась в пространные рассуждения о том, что она надеется сделать для тех, кто помог ей, и пообещала Жоливалю заняться им. Она поговорит с Императором, который, безусловно, найдет применение многочисленным талантам этого неисправимого бездельника.

– Я охотно занял бы место при вас! – сказал он со вздохом. – Вы не отказались от мысли сделать карьеру в бельканто?

– Это зависит не от меня! – ответила она, порозовев одновременно от счастья из-за объявленной ею зависимости.

– Тогда в случае, если вы вернетесь к пению, подумайте обо мне. У меня есть все данные, чтобы стать необыкновенным импресарио.

Незаметно подошло время завтрака, и Фортюнэ пригласила Жоливаля разделить его с нею и ее новой подругой. Она любила оригинальные характеры, и этот понравился ей. Несмотря на огорчение, причиненное Марианне отъездом Язона, завтрак прошел оживленно. Фортюнэ и Аркадиус составляли для их юной подруги множество планов, основой которых был почти везде театр. Фортюнэ, как и все креолки, обожала театр и музыку, а узнав, что у Марианны исключительный голос, обрадовалась, как ребенок.

– Императору надо обязательно дать ей возможность петь! – вскричала она, в пятый раз наполняя шампанским бокал Жоливаля. – Если понадобится, я сама ему об этом скажу.

Марианна едва слушала, словно все это ее не касалось. Жизнь сделала слишком резкий поворот. И это оглушило ее. Она еще не привыкла к тому, что необыкновенная сила захватила ее существование, чтобы руководить им. Каждому вольно высказать мнение о ее будущем, но ведь, в конце концов, и она имеет право голоса! И пока друзья переговаривались, у нее созрело решение.

«Я буду петь, – повторяла она себе, – я буду петь, и он должен позволить мне это! Только с пением смогу я жить в его тени без особенных страданий. У него есть слава… у меня будет своя!»

После полудня она получила возможность увидеть пришедшего с визитом самого Талейрана. В темном костюме, элегантный, как всегда, опираясь на трость с золотым набалдашником, князь приложился к руке м-м Гамелен, затем поцеловал в лоб Марианну с таким отеческим теплом, что она удивилась.

– Я рад снова видеть вас, дитя мое, – сказал он непринужденно, словно они расстались вчера вечером. – Княгиня шлет вам самые теплые пожелания, а мадам де Перигор, которая очень беспокоилась о вас, сказала мне, как она счастлива узнать, что вы живы и здоровы.

– Монсеньор, – ответила смущенная Марианна. – Ваша светлость слишком добры. Я боюсь, чтобы ваша светлость не остались недовольны.

– Чем же? Тем, что наша милая птичка расправила крылья и полетела, чтобы петь в чистом небе? Но, дорогая, я никогда не желал ничего другого. Как вы думаете, почему я отвез вас к… господину Дени? Ведь ничего не произошло, чему я не радовался и чего не предвидел, за исключением, конечно, интермедии в Шайо. Сохраните привязанность к нам – вот единственное, чего мы просим. Кстати, пока я не забыл, мой дорогой друг, – поворачиваясь к хозяйке, – пошлите людей забрать багаж из моей кареты. Княгиня приказала, чтобы все вещи этого ребенка были немедленно доставлены сюда.

– Княгиня бесконечно добра, монсеньор! – вскричала Марианна, порозовев от радости. – Ваше сиятельство сможет передать ей мою признательность… а также то, что я остаюсь, как и прежде, к ее услугам?..