Любовные хроники: Люк Маккензи - Ли Эйна

Хани теряла чувство юмора, когда дело касалось ее имени, поэтому вовсе не разделяла веселья Люка. Схватив щетку для волос, она запустила ее в шерифа. Щетка, не попав в цель, упала на пол. Люк расхохотался громче.

Девушка подбежала к двери и широко распахнула ее.

— Будьте добры убраться из моего номера, пока вы не лишились чувств от смеха. Я устала и хотела бы лечь.

— Надеюсь, вы не будете злиться из-за одного невинного поцелуя?

— Не льстите себе, Маккензи! Что-то вы получили, а что-то, увы, потеряли, — огрызнулась пленница. — А теперь убирайтесь.

Люк дотронулся рукой до шляпы:

— Мое почтение, мисс Хани! Приятно было провести с вами вечер.

— Этот вечер действительно мог быть приятным, — многозначительно проговорила девушка.

В ее глазах зажегся огонек удовольствия: ей таки удалось сказать последнее слово. Маккензи добродушно усмехнулся и ушел — на этот раз через входную дверь.

А потом Хани услышала знакомый звук — он опять щелкнул замком.

Глава 4

Ранним утром Хани постучала в дверь, соединяющую их комнаты.

— Шериф Маккензи! — закричала она.

— В чем дело? — сонно спросил Люк, приподнимаясь в постели.

— Я хочу выйти из комнаты. Уж если вы хотите запереть меня в вонючей тюрьме, то дайте хотя бы напоследок принять ванну.

Шериф вынул из кармана часы — было только шесть. Дилижанс отправлялся в восемь.

— Шериф Маккензи, вы слышите меня? — нетерпеливо повторила девушка.

— Да, слышу, — проворчал Люк, нехотя поднимаясь с постели. — Можете не сомневаться, вас слышит весь отель.

Маккензи натянул на себя джинсы и взял ключ, лежавший на столе. Потом он босиком подошел к двери и распахнул ее.

Увидев его, Хани оторопела и отступила назад — до того ее потряс его вид. Широкие плечи Люка занимали почти весь дверной проем, а мощная грудь была покрыта густой порослью. Полинявшие джинсы небрежно облегали бедра, открывая плоский живот. Волосы Люка были всклокочены, щеки заросли щетиной.

Хани с трудом сглотнула и взглянула в заспанные глаза Люка.

— Доброе утро, — проговорил он таким тоном, словно они провели ночь вместе.

Залившись краской, Хани вспомнила, что на ней лишь тонкий пеньюар да ночная рубашка. Судя по его взгляду, он прекрасно понимал, какое впечатление производит на нее.

Девушка нервно прижала руку к груди.

— Доб… доброе утро, — запинаясь, пробормотала она.

Самоуверенный великан явно был доволен ее смущением. Все было, как прошлой ночью: он, как огромный черный кот, играл с маленькой серой мышкой.

И вдруг Хани вспомнила их поцелуй. «Черт бы его побрал! — подумала она. — Этот человек хочет засадить меня в тюрьму, и за это я его ненавижу! Но почему же он так действует на меня, почему? Я же не глупая школьница! Пусть он провалится с этой своей притягательностью! Пусть спит один, так ему и надо!»

— Так вы позволите мне пойти в ванную, шериф? Я хочу выкупаться.

Люк шагнул вперед. Хани хотела было прошмыгнуть мимо него, но он уперся ладонями в стену, поймав таким образом девушку в ловушку.

— У вас ровно полчаса на то, чтобы собраться, мисс Бер, — проговорил он, а затем, наклонившись к самому ее уху, прошептал: — Полагаю, вы все еще Хани Бер или, может, во сне вам привиделось какое-нибудь новое имя?

И снова голова у нее закружилась от его близости, но на сей раз она твердо решила держать себя в руках.

— Да что вы, шериф, все мои сны были только о вас. — Улыбаясь ему, девушка схватила его за пояс джинсов и потянула их вниз, да так сильно, что те стали сползать у него с бедер. Маккензи невольно придержал джинсы руками, а Хани быстро пробежала мимо него.

Не оборачиваясь назад, она бросила ему:

— Думаю, вам надо одеться поприличнее, шериф Маккензи, а то как бы судебный исполнитель не арестовал вас за появление в общественном месте в неподобающем виде.

Выйдя из ванной ровно через тридцать минут, Хани увидела Люка, который поджидал ее у дверей номера. Тщательно одетый и выбритый, он выглядел молодцевато. Синеву его глаз подчеркивала рубашка того же цвета, Рядом с ним на полу лежали седельные сумки. Девушка прошла мимо шерифа, даже не взглянув на него.

Хани не спешила и приводила себя в порядок добрых три четверти часа. Когда она, наконец, выпорхнула из номера, на ней было зеленое полосатое платье из поплина, едва доходящее до лодыжек. Крохотная кокетливая шляпка из итальянской соломки, украшенная зеленой лентой и белыми перьями, казалось, чудом держится на ее пышных волосах.